Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич

Я сделал еще несколько предположений, но все не то у меня получалось. Минуты через три я вынужден был сдаться.

- Лук! - крикнул сын. - Лук! Кто его раздевает, тот слезы проливает!

- Лук? - удивился я. - Лук! А ведь и вправду лук! Да как же это я не сумел отгадать такую простую загадку?

- А не простую! Не простую!

- Ну даже и не простую... Все равно.

Сын засмеялся и захлопал в ладоши.

- Давай еще!

- Давай!

- Теперь ты загадывай.

- Хорошо. - Но в голову, хоть убей, не приходило ни одной загадки, кроме той, которую загадал сын.

- Давай! Давай! - торопил Сашенька.

- М-м... Семеро одного не ждут.

- Это не загадка! - обиделся сын.

- Ах да... Ну вот тогда эту. Два кольца...

Договорить я не успел, потому что в тамбуре раздался какой-то шум, в вагон влетел Валерка, бросился вперед по коридору, мельком взглянул на меня, остановился, крикнул:

- Исчезли! Вертолеты исчезли!

Валерка сообщил все и тотчас же помчался в купе к Ивану, которого он теперь считал за старшего. Раз исчезли вертолеты, то это могло означать только одно: наш поезд снова дернулся на какую-то другую линию железной дороги. Теперь нас снова будут искать.

- Подожди, Сашенька, - даже не взглянув на сына, сказал я и выглянул в окно. Я ничего не увидел. Солнце ослепило меня. И тут я почувствовал что-то неладное. Пустоту какую-то. Не в небе, конечно. Небо было огромное и чуть белесое от жары... Тут, рядом со мной. Я тотчас же осмотрелся. Сашеньки, Сашеньки не было рядом со мной!

- Саша! - крикнул я.

В купе уж точно никого не было. Но я все равно заглянул под полки, потом на верхние и багажные, куда уж он совершенно не смог бы влезть, и выскочил в коридорчик.

- Саша! Мальчика не видели? Мальчик Саша здесь не пробегал?

Нет! Его никто не видел!

Ну вот! Помимо моей воли! Ведь человек! Четыре года уже прожил на свете!

И все-таки я, кажется, еще не понимал всего происшедшего. А Иван уже соображал, что же делать.

В любой другой ситуации я бы непременно начал бегать по вагонам, спрашивать, искать. Да и не мог в любой другой ситуации просто так исчезнуть человек, если он и был лишь мальчиком. Но тут-то дело было в другом. Я отлично понимал, что он исчез просто. Исчез, и все. Он ведь и появился не совсем так, как обычно появляются люди. Тут все дело было в том, что кто-то очень захотел, чтобы этого мальчика не было. Кто-то очень хотел привести все к исходному виду и вернуть поезд в нормальную реальность, где нет никаких фокусов, чудес и всего прочего. Кто-то очень хотел сделать поезд нормальным. Да только разве и я этого не хотел? Но разве можно было для того, чтобы вернуться к обычной жизни, уничтожить человека? Я не понимал этого. Конечно, я отец. Мне вроде бы и положено до конца драться за своего сына. И все равно...

- Ну, Иван! - сказал я. И, наверное, слишком много злости было в моем голосе, потому что он даже отшатнулся.

- Артем, неужели ты думаешь...

- Я найду! Найду! - И я начал дубасить стену тамбура кулаком и пробил бы ее насквозь или в крайнем случае разбил в кровь кулаки, но тут в тамбур вошла Светка.

И нельзя было оттянуть миг встречи. А за ней показалась и Инга с дочерью на руках. Нервы у нее определенно были натянуты до предела, потому что, увидев меня здесь, она даже не спросила, а лишь внезапно побледнела. Только бы не упала, подумал я и попытался взять у нее из рук девочку.

- Ну что? - тихо сказала она.

- Инга! Я найду! Я все равно его найду!

Она это предчувствовала, ждала, надеялась, что это никогда не произойдет, и все же ждала, боялась и ждала, не хотела и ждала! Она крепко прижала к себе девочку, так обычно детей не держат, но только отобрать у нее дочь я сейчас не мог. В тамбур уже вошли и Тося с Зинаидой Павловной. И по нашим лицам они поняли все.

- Дай-ка ее мне, - потребовала Зинаида Павловна.

Наверное, это было первое, что необходимо было сделать.

Инга подчинилась ей беспрекословно и, держась за стенку обеими руками, словно в темноте, на ощупь прошла в вагон.

- Как же ты, Артемий? - тихо сказала Зинаида Павловна. - Ведь, наверное, отвернулся хоть на мгновение?

- Отвернулся...

- Он отвернулся! - закричала Светка. - Он, видите ли, отвернулся! Да ты отец или нет?!

- Остановись, милочка, - попросила Зинаида Павловна.

- Что же вы стоите?! - снова крикнула Светка. - Идите! Что-нибудь предпринимайте! Как столбы стали!

- Тише, - попросила Зинаида Павловна.

- Да их убить за это мало!

Меня, конечно, можно было. Я бы и сопротивляться не стал. Хоть мучения бы мои кончились. Фу!.. Нет, надо действительно что-то делать. Мы снова вошли в вагон. Инга тихо и скованно, слабо и как-то тоскливо, жестом попросила положить дочь рядом с ней к стенке. Зинаида Павловна молча выполнила просьбу.

- Уж у нас бы не исчез! - заявила Светка.

А я ее сейчас просто ненавидел. Ведь все правильно говорит, но только именно поэтому ей лучше бы помолчать.

- Замолчи, Светлана, - с нажимом потребовала Тося.

- И замолчу!

Вот с Ингой произошло примерно то, что несколько часов назад с Зинаидой Павловной. Хоть бы выдержала она.

- Пошли, - сказал Иван.

- Света, эта делегация была из какого вагона?

- Не знаю! Ищите! Еще мужчинами называются...

- Пойдешь с нами! - потребовал я.

- Да-а?!

- Я пойду, - сказала Тося. - Я их хорошо запомнила.

- Организуем охрану, - сказал появившийся Валерка.

- Не надо охраны, - сказал Иван.

- А вдруг придется...

Да что придется-то? Бить, что ли, этих двух? Пытать? Требовать, чтобы они возжелали иметь в составе пассажиров поезда мальчика четырех лет, именно из-за которого поезд никак не может добраться до своего конечного пункта? Я хоть и был взбешен, но только теперь отчетливо понял, что сделать ничего нельзя.

- Пошли, - повторил Иван.

Он пропустил вперед Тосю, которой после вчерашней истории с Семеном не сказал ни одного слова. Но следом за ней пошел сам.

42

Вот ведь мы пошли делать то, чего по логике делать не следует. Куда еще заведет наш поезд эта экспедиция? Да только как следовать логике? И вообще! Куда иногда заводит нас голая логика? Но куда приводит и отсутствие логики? Ведь нельзя поступать ни так, ни эдак! А как? Раньше я был уверен, что поступать надо только правильно. Все было ясно и просто. Правильно, и точка. Тут и рассуждать было нечего. Потом возник вопрос: а как это, правильно? Сначала был и ответ. Честно. По-человечески. Правдиво. И снова правильно! Я и поступал так, искренне удивляясь потом, когда эффект моих действий был совершенно противоположен тому, что я предполагал. Окончательного ответа тут, наверное, дать нельзя. И получается большое поле непредсказуемых поступков. Правда, есть люди, для которых подобных вопросов не существует. Но я-то к ним не принадлежал.