Лидия Смирнова - Мессия-42

— Это он убил Милену и малышей. Два года подряд Нерий скармливал ему меня малыми дозами, приглашая на ужин раз в неделю. Девяносто пять раз я была вынуждена выслушивать его кровавые мысли и грязные признания, зная, что могу в любой момент остановить его черное сердце. А сегодня я была вынуждена вытащить его с того света… Мне очень жаль, но я страшная трусиха…

Господин барон смотрел на эту сцену с открытым ртом.

— Вы наполовину суккуба? Я думал, что их никого не осталось… — Тут он был, конечно, не прав. В нашей Галактике существовало несколько закрытых для посещения планет, заселенных этой таинственной и малоизученной расой. Иногда также встречались изолированные поселения на крупных разнорасовых планетах. Теперь, после встречи с Ирелией, я поняла, почему они так не любят общество.

Эдер покачал головой и заговорил снова:

— Именно тогда возникла идея внедрить своего человека в местную оппозицию, и от него стали поступать самые неутешительные сведения. Наряду с эльфами эту территорию стали покидать и остальные народности, и, что уж совсем странно, живущие здесь люди все воспринимали как само собой разумеющееся.

— Нет не все! — возмутился Хруст.

— Юноша, вы родились в этом городе? — со вздохом спросил его барон.

— Нет…

— Вот в этом-то все и дело, — сказал Эдер. — Все, кто возмущался, были либо помесью разных рас, либо не местные. Прибавьте еще ходячих мертвецов, вырезающих целые деревни, странные огни и целую кучу прочих безобразий, творящихся в округе. Сложив все это вместе, вы получите закономерный результат — направление сюда проверяющего именно с теми самыми — особыми — полномочиями. И этот проверяющий я… — Эдер перевел дыхание и, вытащив из кармана серебряную с насечками фляжку, сделал хороший глоток. Занюхав жидкость ладонью, он передал фляжку отцу и снова заговорил:

— Короче, проведя исследование и благодаря единственному разумному существу в вашей компании, — он кивнул в сторону Мишеля, — я пришел к выводу, что в данном городе уже в течение двух лет идет подготовка к обряду прорыва в один из нижних миров, и, кажется, мы все попали сюда в самый последний момент.

— Со мной связался странный парень без возраста и понарассказал такое! — перебил его Мишка. — Я так и не понял, кто это мог быть…

Барон усмехнулся.

— Вот это как раз и не загадка. Скорее всего это Йорик, предшественник преподобного Нерия…

— Скажите, барон, — голос Командора был вежлив и холоден, как хорошо закаленная сталь, — вы в каком году заканчивали Академию?

— Я изделие пятьсот тридцать пятого выпуска, — усмехнулся блондин, — факультет международной психологии. Тогда все только про ваши похождения в мирах и говорили. Вы были моим кумиром, и когда мои ребята наткнулись на вас в лесу, я понял, что дело еще хуже, чем представляли в столице. Но возникает вопрос — где? И можем ли мы все остановить?

— Можем. — Марк уже совсем очухался и понял, что пришло его время. — Я могу показать, где ведется подготовка. У вас есть карта города? — Эдер тут же вытащил из планшета листок бумаги. Марк пару секунд разглядывал рисунок, потом ткнул в него пальцем. — Вот здесь.

— Но ведь это дом жреца! — удивилась я, увидев, куда он показывает. — Мы же там уже были!

— Мы были в доме, но не в подвальных помещениях, — пояснил Марк, подняв на меня свои грустные глаза. — Я уверен на сто процентов, что младший сын находится именно там. Я был в нем во время приступа. — Он устало потер лоб. — Не стану скрывать, я сам еще многого не понимаю из того, что со мной происходит. И уж поверьте, — он обращался к своим соплеменникам, смотревшим на него во все глаза, — если я когда-то и был кем-то другим, то тот другой давно мертв. Поэтому спасение младшего сына — ваша единственная надежда. И еще одно. — Марк перевел взгляд на Эдера, потом на моего отца. — Надо торопиться. Благоприятное время для вызова — полдень. Так что у нас с вами в запасе часа четыре, не больше.

Тут я не выдержала. Отойдя потихоньку в сторону, я устроилась на диванчике и тут же провалилась в сон. Должна же я встретить конец света, не падая при этом в обморок от недосыпа.

ГЛАВА 18

Марк. Момент истины

Я чувствовал себя не познавшей радости цветения маленькой веточкой, оторванной порывом ветра от материнского ствола. Целый день, а затем всю ночь, прилагая огромные усилия, мой разум инстинктивно нащупывал дорогу среди энергетических нитей, сплетающихся вокруг меня в странный узор. Оглушающий скрежет, постепенно заменяя гармонию, вытеснял остатки сознания, и когда в «Зеленом петухе» мое тело не выдержало напряжения, я, наблюдая сверху за его конвульсиями, как ни странно, почувствовал облегчение. Плоть была слаба, но дух… о, мой дух был всесилен! Понятие «чудо» перестало существовать. Боль, терзавшая плечи и голову, исчезла. А зловоние этого грязного города, сводившее с ума больной мозг, мгновенно растворилось в стихийно возникшем свежем аромате фиалок, наверное, самом любимом в моей прошлой, забытой жизни.

Мир принадлежал мне, и был он прекрасен. Я вытянул вверх миллионы рук, покрывшихся корой, глаза всех живых тварей даровали мне необычайное разнообразие картин внешнего мира. Я осязал и обонял настолько тонко, что перестал различать отдельные кусочки мозаики, сложившейся под конец в величественное и совершенное полотно. Облака высоко над головой тихо напевали грустные песни, и глубоко внизу билось алое раскаленное сердце.

«Привет», — ласково шепнули мне на ухо, и я понял, что это голос самой планеты, матери всех живущих на ней, огромного разумного существа, обладающего неограниченным запасом нежности по отношению ко всем своим детям. Потянувшись к ней и став частью этой грандиозной мистерии, я познал радость рождения и своевременность смерти. Я стал частью мира, а мир стал мной. И длилось это вечно…

Внезапно сквозь окутывающую меня эйфорию откуда-то снизу чистой нотой прозвучал чуждый этому миру звук. Тонкая нежная нотка звенящих колокольчиков нарушала целостность и вызывала странные, щемящие душу воспоминания. Опустив голову, я заметил далеко внизу несколько крошечных копошащихся фигурок. Звук шел от одной из них, и я, приблизившись к ним, испытал то, что можно назвать шоковой терапией: на полу обшарпанной, смутно знакомой комнаты лежало мое тело, а рядом с ним суетилась та, что звучала нежнее шепота летнего ветерка. И тут я познал еще одно чувство, ранее мною не испытанное, — стыд. Воздух накалился, заставляя краснеть самые дальние отголоски моей души, а Вселенная моментально съежилась до капли слезы, блеснувшей в уголке глаза маленькой рыжей девчонки.