Роберт Уилсон - «Если», 2000 № 03

Они стремительно покидают воронку кратера Уайлдвуд. Бадо наслаждается ощущением и панорамой.

— Э-ге-гей! — кричит Уильямс. — Неплохо, а? — Они взмывают на шестьдесят футов, зависают, потом разворачиваются и удаляются от кратера.

Бадо догадывается, как действует этот странный летательный аппарат. Горизонтальное положение ему обеспечивают периферийные вспомогательные двигатели. Когда большой реактивный двигатель выбрасывает струю газа под углом к вертикали, аппарат движется вперед, назад, в сторону. Уильямс показывает ему приборы ручного управления, которые мало отличаются от соответствующих приборов его спускаемого аппарата. Система ориентации работает импульсно: при разовом включении реактивных двигателей аппарат поворачивается на один градус. С помощью включения особого тумблера аппарат поднимается со скоростью один фут в минуту.

— Хорошие машинки! — говорит Уильямс. — Летают на том же горючем, что и спускаемый аппарат. Горючего хватает на несколько миль. На каждой можно сделать три вылета.

— На каждой?

— У нас их две. Вторая — спасательная.

Бадо постепенно начинает понимать, что с ним стряслось.

В некотором смысле его ободряет то, что в поддоне осталась снятая со станции камера. Это — доказательство, что он не спятил. «Сервейеров» оказалось два: с одним он поработал, к другому не прикасался.

У Луны тоже появились копии.

Первая Луна — это старый добрый фонарь в небесах, на который они со Слейдом опустились накануне. Возможно, Слейд все еще там, вместе со спускаемым аппаратом. Но Бадо там нет: он каким-то образом очутился на Второй Луне, где есть «Сервейер», но нет спускаемого аппарата… А потом откуда-то взялась эта Уильямс, но к тому времени он уже находился на следующей Луне, под номером три, где тоже имеется экземпляр «Сервейера», а также отдельная экспедиция со своеобразным оборудованием…

Как будто недостаточно одной Луны!

Бадо размышляет о странном дрожании, как перед миражом в пустыне. Возможно, оно как-то связано с его невероятными перемещениями.

Но обсуждать это с Уильямс невозможно, потому что она всех этих изменений не видала. Во всяком случае, пока.

Держась за борта лунолета, Бадо разглядывает лунную поверхность. Она усеяна кратерами, наползающими друг на друга; некоторые трудно разглядеть — настолько стерлись их края за миллиарды лет микрометеоритной бомбардировки. В реальность этого безжизненного пространства с резким делением на белое и черное невозможно поверить.

Он знал, что сильно рискует, «о все-таки продемонстрировал образцы лунного грунта в двух университетах.

Как он и предполагал, его подняли на смех, особенно когда он не сумел объяснить, каким образом эти куски породы попали с Луны на Землю.

— Может быть, это осколки, оказавшиеся в космосе после удара метеорита, — сказал он одному «специалисту» в Корнеллском университете. — Летали-летали, а потом очутились здесь. Я читал о чем-то подобном.

Ученый поправил очки на тонком носу.

— Не исключено. — Он улыбнулся. — Я тоже натыкался в серьезной литературе на подобные небылицы. Нам предлагают поверить, что планеты перекидываются камешками, как теннисными мячиками. В таком случае ваши находки могут оказаться кусочками Луны, Марса… Известно, что в породе могут выживать живые организмы, а растения и бактерии способны бесконечно долго пребывать в спячке. Значит, жизнь может преодолевать гигантские расстояния и распространяться таким образом по всей Вселенной!

Он с сомнением повертел в руках лунный камень.

— Но где в таком случае следы прохождения через земную атмосферу? Кроме того, это не вулканическая порода, хотя, как хорошо известно, лунный рельеф — результат вулканической активности. Так что, мистер Бадо, к Луне этот камешек не имеет никакого отношения.

Бадо отнял у него свою драгоценность.

— Полковник Бадо! — С этими словами он вышел.

Пришлось возвращаться в Дайтону-бич.

Лунолет движется над кратером Тейлор. Или Сан-Хасинто? Левее расположен кратер Гекльберри Финн, где они со Слейдом сделали первую остановку.

В центре кратера Тейлор стоит себе спускаемый аппарат, блестит, как огромная драгоценность, — самый красочный предмет на обозримой лунной поверхности. Перед ним прыгает астронавт, похожий на белый шарик. Он — или она? — развертывает нечто вроде портативной экспериментальной станции. Белые коробочки, цилиндры и мачты образовали на поверхности фигуру, напоминающую звезду. Они соединены оранжевыми кабелями с генератором.

Однако спускаемый аппарат не единственный объект. Рядом стоит нечто приземистое, похожее на паука. Вместо кабины на платформе установлены грузовые контейнеры.

— Это и есть блок полезной нагрузки?

— Он самый, — отвечает Уильямс. — Лунная лаборатория, доставленная сюда с мыса Канаверал раньше нас автоматическим кораблем. Мы готовимся к экспедиции на Сатурн. Здесь мы пробудем четыре недели.

Бадо смутно помнит подобные предложения: хорошо оснащенные двухступенчатые экспедиции с промежуточными остановками. Однако в 1966 году произошло существенное уменьшение финансирования, заставившее отказаться от столь амбициозных проектов. Видимо, там, откуда прилетела Уильямс, привыкли сорить деньгами.

Лунолет наклоняется назад, сбрасывая скорость. Уильямс включает главный двигатель и начинает снижение. Бадо видит на датчике параметры высоты и скорости. Видимо, лунолет снабжен несложным радарным высотомером.

Теперь спускаемый аппарат на поверхности и астронавт рядом с ним скрыты облаком пыли, поднятым снижающимся лунолетом. На высоте пятидесяти футов Уильямс выключает главный двигатель. Падение вызывает у Бадо безотчетный страх: Луна стремительно несется к нему со всеми подробностями своей негостеприимной поверхности — острыми валунами, ямами, следами ботинок.

Но тут включаются вспомогательные двигатели за бортами, и скорость падения снижается. Бадо облегченно переводит дух.

Правда, прилунение происходит столь жестко, что он падает на колени. Несколько секунд он ничего не может разглядеть из-за пыли. Постепенно клубы оседают, покрывая все вокруг, включая его скафандр. Он снова замечает зловещее дрожание.

— Черт!

Уильямс деловито глушит все двигатели своего лунолета и оборачивается к Бадо. Лицо за щитком невозможно разглядеть.

Работа в библиотеках принесла неутешительный результат: астрономия находилась в плачевном состоянии. Старички, приникшие к окулярам нескольких больших телескопов, продолжали выполнять свои программы, составленные несколько десятилетий назад. Все проекты были связаны с изучением глубокого космоса, далеких звезд. Солнечная система никого не интересовала, не говоря уже о такой банальности, как Луна.