Левон Хачатурьянц - На астероиде (Прикл. науч.-фант. повесть— «Путь к Марсу» - 2)

Панин был страшен. Руки, грудь, ноги до колен — все покрылось выпуклыми бляшками размером с монету; лицо горело чистым маковым цветом. Осмотрев командира, Марина на ватных ногах вернулась к столу. Мысли путались. Чтобы сосредоточиться, стала раскладывать узором на скатерти подсохшие хвостики ягод, очевидно, еще с вечера съеденных Виктором Сергеевичем. Тем-то и пугала причудливая нежить, бог весть как прицепившаяся ко всему астероидному экипажу в самом конце карантина. У нее было много форм. Одни космонавты покрывались обильными сыпями и экземами, у других не желала свертываться кровь из пустяковой ранки, третьи задыхались от катастрофического насморка. С бывшего начальника электроцентрали, Повилайтиса, кожа сходила лоскутами, как со змеи во время линьки. В общем, если бы не одновременность поражения, можно было бы подумать, что в пансионате поселился сразу целый заповедник хищных неземных микробов.

…И самое невероятное: никаких новых бактерий не обнаружили?

Утонченнейшие способы диагностики, компьютерные обследования — все приводило к одному результату: у кошмарных симптомов практически нет основы! Микросреда организмов — в норме. Подчас так и хочется поверить чужеземным газетным крикунам и объявить все случившееся «местью потревоженного космоса».

До сих пор командир испытывал лишь легкие недомогания: головную боль, рези в пищеводе. Теперь придется переоборудовать его спальню в настоящую палату — как у Повилайтиса и многих других. Ставить кровать с воздушной подушкой вместо матраца, чтобы пораженное тело не касалось постели.

— Что нам готовит Тарханов? — спросил Панин, обессиленно откидываясь на спинку кресла. — Мне он уже давно не звонит, наверное, не хочет расстраивать… Он еще не уехал?

— Нет. Живет со всем своим штабом в седьмом корпусе. Туда к нему понаехало спецов со всего мира.

— А-а… — Виктор Сергеевич прикрыл глаза покрасневшими веками. —

Верный товарищ… Он еще надеется!

— А вы разве оставили надежду? — так и подобралась Марина с клубничным хвостиком в руке. — Это уж никак на вас не похоже! Знаете, отчаявшийся больной мешает целителю…

— Оставь надежду… — горько усмехнулся командир. — Слова-то какие дантовские. «Лашьята огни сперанца…» — Он повернулся в сторону двери, махнул распухшей рукой: — Да на моем месте любой бы волком завыл! Смотри, чем они сейчас будут меня пичкать, твой Семен со штабом! Хоть бы ты на них повлияла…

— Я сейчас сама на подозрении, — ответила Марина, глядя как медсестра вкатывает тележку с закрытыми блюдами. — Только и разницы, что не сижу под замком. А те каждый день ждут, когда же это Стрижова начнет на куски рассыпаться…

Медсестра была строгая. Несмотря на низко надвинутую шапочку и респиратор, можно было заметить бледность и сухость ее впалого лица. Цепким, неприязненным взглядом окинула она Марину. Руками в зеленоватых перчатках принялась расставлять тарелки. В самом деле, не слишком аппетитный завтрак: что-то вроде каши-размазни, тонкие, как бумага, кусочки хлеба, мутная витаминная жидкость, набор пилюль и таблеток…

Увидев мисочку с клубникой, медсестра буквально остолбенела и сделалась еще бледнее. Потом метнула такой взгляд на Марину, что, будь глаза человеческие наделены свойствами физического воздействия, обратиться бы Стрижовой в кучку пепла. Наконец, с видом величайшего долготерпения сложила ладони перед грудью и воскликнула тонким голосом:

— Виктор Сергеевич!

— Это не она принесла, Лида, — мигом откликнулся проницательный командир. — Это мне вчера принесли.

— Кто?! — чуть не плакала сестра.

— Так я и выдам, ждите. Лучше не ругайте меня, а войдите в положение.

Ну мыслимо ли третью неделю подряд есть эту чушь?

— Виктор Сергеевич, не будьте мальчишкой! — продолжала убеждать Лида, и настоящие слезы выступили у нее на глазах. — Вы ведь взрослый человек, космонавт, как же можно нарушать лечебную диету, не слушаться врачей?..

И тут Марине, иронически слушавшей наставления медсестры, пришла в голову неожиданно отчетливая и донельзя элементарная идея. Да, если она права, то ларчик не то что просто открывается, он распахнут настежь.

Почему-то захотелось расцеловать эту нелепую, занудную, шмыгающую носом Лиду; она искренне заботится о командире, так сказать, горит профессиональной тревогой… Вместо поцелуев Марина сказала как можно приветливее:

— Не сердитесь на Виктора Сергеевича, дорогая коллега, а лучше позвольте задать ему пару вопросов. Я ведь тоже врач, и хожу сюда для того, чтобы помочь вылечить…

Сестра снова покосилась на Марину, но уже не испепеляюще, а даже с каким-то растерянным ожиданием, мол, поддержи, он такой упрямый!

Стрижовой захотелось сыграть в эту игру, и она спросила с внезапной сухостью:

— Вам впервые за время болезни принесли клубнику?

— В общем, да, — оторопев, с готовностью сообщил Панин. — Недавно ее и в теплицах еще не было, ты же знаешь.

— Не в этом дело, — нахмурив брови, отмахнулась Марина. — Меня интересует другое: до сих пор, до вчерашнего вечера, вы нарушали диету, предписанную Тархановым и лечащими врачами?

— Старался не нарушать. Я еще не оставлял надежды, хе-хе… Думал, что Сеня и в самом деле что-нибудь понимает. А вчера, знаешь ли, от тоски взял и наелся ягод. Э-э, один черт…

И командир потянулся за брошенным журналом.

— А ну-ка, вылезайте оттуда! — не повышая голоса, но отменно твердо сказала Марина. — И марш в спальню.

Виктор Сергеевич ошарашенно воззрился сначала на Стрижову, затем на скромно торжествующую медсестру.

— Это… ты почему со мной так разговариваешь?

— А как мне еще с вами разговаривать, строптивое дитя сорока осьми лет? Вы что, хотите, чтобы я позвонила Семену? Быстро в спальню! А то ведь мы и без санитаров справимся, правда, Лида?

— Дамские выбрыки, — ворчал Виктор Сергеевич, нехотя волоча ноги через кабинет. — Вот уж от тебя не ожидал, Мариша…

Не слушая протестов, Марина и Лида разоблачили Панина до пояса (зрелище было удручающее), уложили, облепили датчиками специально поставленного в спальне стоногого «спрута» — устройства ввода большой диагностической машины. Режим проверки был задан несколько необычный — тестирование тканевых, кровяных и прочих реакций.

Результат машина выдала именно такой, какого ожидала Марина. Жуткие накожные образования, краснота — это всего лишь аллергия. Патологическая реакция на клубнику. Только почему-то очень мощная. Гипертрофированная…

Горящий оранжевым светом край Солнца еще не успел скрыться за свинцовой стеной Байконурского моря; дневные птицы допевали свои рулады в тесноте однообразных кипарисов, а в «штабе» Тарханова уже успели в основном выработать новую стратегию борьбы.