Галина Бахмайер - Отпуск в тридевятом царстве

— Вот именно — пока! — отозвалась я. — Если через неделю-другую выяснится, что я все-таки не гожусь для разведки, он выкинет меня из своей жизни, как и всех остальных. И все!

— За эту неделю, — резонно заметила Энн, — для вас может пройти несколько лет. Я бы на твоем месте не тратила времени зря. Да и Чарли… каково ему, по-твоему, отказываться от прежнего образа жизни? Я вообще удивляюсь, как он пошел на это, с его-то запросами. Может, он все-таки надеется, что ты передумаешь?

Я вздохнула. Уже осталась в прошлом солнечная весна на берегу океана, когда сильные пальцы Чарли каждое утро искусным массажем возвращали меня к жизни. И тут мне вдруг вспомнилось, как в первые дни я по вечерам мгновенно засыпала, едва найдя точку опоры, а просыпалась потом в палатке, раздетая и в спальном мешке. Самое интересное, что я этому даже не удивлялась, считая, что устраиваюсь спать на автопилоте — в студенческие годы со мной уже бывало так пару раз, в сильном опьянении. Но теперь я взглянула на это как бы со стороны. Я не могла раздеться машинально уже хотя бы потому, что просто не могла двигаться. Есть такой мертвецкий сон, когда человека можно толкать, щипать — а он даже не почувствует. Я должна была проснуться на том же месте, где упала… если бы вообще проснулась после переохлаждения.

Меня охватило замешательство. Выходит, это Чарли все время переносил меня в палатку, разувал, раздевал и укладывал в теплый спальник? То-то у него по утрам было такое странное выражение лица… словно он ожидал от меня каких-то вопросов. Но он не стал говорить мне об этом сам — почему? Может, ему это казалось нормальным?

Вот черт, он ведь мог делать со мной все, что угодно, и я бы даже не заметила! В самом деле не заметила бы — первые две недели я совсем не чувствовала своего тела, воспринимала его только как сплошной комок постоянной боли. Но Чарли всего лишь заботился обо мне, устраняя все, что могло помешать тренироваться. И я принимала это, как должное. Вот ведь как: в первом рейде он всего лишь помассировал мне плечи, а я так отреагировала… А теперь он разминал каждую мышцу моего тела, и я нисколько этого не стеснялась. До чего же глупо с моей стороны было предполагать, что Уокер станет подглядывать на пляже — он и без этого, наверное, изучил меня всю в малейших деталях. А еще я никогда не задумывалась о том, что он сам должен был испытывать при этом — мне, отупевшей от усталости и боли, попросту не было дела ни до чего. Даже мысли определенного рода начали появляться, только когда я немного втянулась в изматывающий режим тренировок. А ведь Чарли так не уставал. Ему это было привычно.

Голос Энн вернул меня к реальности.

— Вряд ли Чарли стал бы тренировать в разведку первого попавшегося стажера. Наверняка они с Биллом долго выбирали подходящую кандидатуру. Так что, скорее всего, для тебя это теперь и в реале займет не один год. А уж в утопиях… даже представить себе трудно, — Энн покачала головой. — Ты хоть понимаешь, что тебя ждет? Целая жизнь! Так и будешь просто смотреть на него? Он же и правда теперь твой, только твой!

— Только в утопиях, — еле слышно ответила я.

— А ты чего хотела? — фыркнула она. — В реале? "Жили долго и счастливо", да? Смешная ты…

— Энни, а ты не ревнуешь? — осторожно спросила я.

— Да ну! — рассмеялась она. — Нет, жаль, конечно, что у нас с ним больше ничего не выйдет. Все-таки это было классно, несмотря ни на что. Но знаешь, Джа, я бы если и стала с ним встречаться, то только изредка. Мне кажется, я бы не выдержала долгих отношений.

— Почему?

Диклест ответила не сразу.

— Он очень сложный человек. Мужчины обычно так предсказуемы, а Чарли… Никогда не поймешь, о чем он думает, никогда не знаешь, что сделает в следующую минуту. Он будто сам видит тебя насквозь, и от этого как-то неуютно. И внутри он не такой, как снаружи, — Энн сделала паузу, подбирая слова. — Мне иногда кажется, что все-все, что он делает — это просто игра. Словно в нем и там, и тут живут по две совершенно разные личности. В утопии он поначалу просто душка — внимательный, галантный, ласковый; как вдруг резко меняется, делается холодным, безжалостным. Из-за чего — непонятно, а перехода не замечаешь, пока не становится поздно. Чувствуешь себя сидящей на пороховой бочке. Это так утомляет… А в реале он вообще другой: то совсем простой, веселый, открытый — и тут же отстраненный, чужой, подчеркнуто официальный. Нет, я бы не согласилась терпеть его постоянно.

Я задумалась. Во всех выводах Энн явственно ощущался осадок ее обиды на Уокера за их единственный совместный рейд. В чем-то она была права, я тоже иногда замечала за Чарли подобные вещи, хотя на мой взгляд, это никогда не бывало настолько уж выражено. По-моему, Энн, привыкшая выстраивать отношения с мужчинами по своим правилам, слишком уж заостряла внимание на непредсказуемых перепадах его характера. Ко всему ведь можно приспособиться, если научиться понимать Уокера и принимать его таким, каков он есть. А научиться, пожалуй, стоило. Несомненные достоинства этого неординарного человека ощутимо перевешивали все его известные мне недостатки, а ведь это так редко встречается среди огромной массы эгоистичных посредственностей, гордо именующих себя настоящими мужчинами. Я уже видела Чарли в условиях, требующих самых разных умений, и не сомневалась, что в любой жизненной ситуации он всегда окажется на высоте, что бы ни делал. Он был надежен, действительно надежен, несмотря ни на что.

Тут я поймала себя на том, что начинаю думать о Чарли так, словно решается вопрос о нашем совместном будущем. Я заставила себя прекратить это — все равно ни к чему не приведет.

— Мне почему-то кажется, — вдруг произнесла Энн, — что ты-то как раз и сможешь найти с ним общий язык. Любовь помогает женщине мириться со многими трудностями. А ты в этом смысле сильнее меня, ты вынесешь любую его жестокость.

— Чарли вовсе не жестокий, — возразила я. — Он всего лишь предъявляет к другим людям те же требования, что и к себе самому. Он безжалостен в первую очередь именно к себе, и считает это нормой.

У Энн стал такой вид, будто ей в голову пришло что-то необыкновенное.

— Знаешь, а я, кажется, поняла, почему он выбрал именно тебя, — слегка улыбнулась она. — И не спрашивай, почему — все равно не скажу.

Без пробуждения мнемоника неопытному рейдеру поначалу трудно помнить, что он отсутствовал в реальном мире секунды, а не месяцы. Когда командировки совершаются всего раз в день, это еще можно уложить в голове, но для меня тот этап остался в прошлом. Теперь мой реальный рабочий день был расписан полностью. Чарли показал мне, как именно лучше всего вести дневник или список текущих дел для реала. У меня выдался небольшой перерыв на это, пока Уокер смотался в две курируемых им утопии. Потом мы с ним снова отправились в очередной незнакомый мир.