Б Липов - Метагалактика 1995 № 3

— Ну и псина!

— Вероятно, опыты на животных, — лениво рассудил фантаст, но додумать не успел. Электрический удар изогнул тело Владимира Ивановича коромыслом.

Профессор явно переусердствовал: со злорадством кольнул в заголившиеся щиколотки очнувшегося Ахенэева концами проводов.

— Сестра! Больной плохо переносит электрофорез. Попробуем корректоры и нералептики, а затем снова проведем курс транквилизаторов… Да что Вы такая нерасторопная? Небось, снова не выспались? Очередной «жених»? Выключите аппарат, разве не видите — больной дергается! А это что такое?… С ума сойти можно! Притащить болонку в больницу?! Причем здесь — не с кем оставить? Узнай кто, что в нашем НИИ — псина!!. Выговор — как пить дать! Безобразие!! Непременно уберите собаку с глаз долой!

— Яков, ты мне честно скажи, — осевшим голосом спросил Ахенэев, — что они задумали? Вон у того, толстого, глаз какой-то скучный, сковывающий и нехороший! За что нас опутали? Нет, ты чего молчишь?

— С понтом сам не видишь: нешуточное дело… Погоди, не лезь с расспросами. Дай подумать. — Неподвижно-замкнутый взгляд черта, постная морда: все это лишь подхлестнуло мнительное любопытство фантаста. Но он сдержался и, выжидающе покусывая губы, ждал. Наконец, не вытерпел.

— Ну что?

— Думаю, босс, думаю… А коли не придумаю, то это НИИ ПСИНиА сожрет нас и — не подавится. Тут плотоядные, почище кондрашкиных мутантов. Научно Исследовательский Институт прокурорско-судейских инстанций и адвокатуры — это тебе не бабушкина дача! К слову — и мутанты из этой лавочки выпестовывались… Всем псинам — псина! Хоть и грешники, а вес имеют. Им только попади на зубок… Ну да где наша не пропадала, — собрав добрые морщинки у глаз, Яков попытался улыбнуться. Видимо, проскользнула какая-то практическая мыслишка.

— Ладно, попробуем с больной головы на здоровую… «Шер ше ля фам», босс. Значит так, слушай внимательно и делай, как скажу. Бог даст… — черт ощутил знакомый авантюрный зуд, успокоительно заперхал горлом, смял разговор. — Я сейчас опять копыта откину, а ты — кипеж закати, чтобы откачивали. А там — ориентируйся по обстановке… Эх, босс, прощай холостячество! Женюсь! Нужда заставит…

Яков исторг из себя душераздирающий стон и — грохнулся об пол.

— Доктора!! Челов…, тфу ты, черт, Яша помирает! Не иначе — инфаркт! — Разголосился фантаст на все окрестности.

Ассистентка сорвалась с места и, как угорелая, подлетела со шприцем в руках к «оно». Дева упала на колени рядом с хворым, приложилась к груди, нащупала на запястье пульс.

— Ой, миленький. Ой, хорошенький, где болит, заинька? Давай укольчик промедольчика сделаю?

— Пять кубиков трехпроцентного, внутривенно, — шепотом скомандовал «умирающий» черт.

— Сейчас, сейчас, рыбонька, потерпи!

Звук выскальзываемых из рук, бьющихся об кафель ампул слился со стенаниями черта. Наконец ассистентка заполнила шприц и ввела лекарство в вену «сердечника». Промидол помог, Яшин пятак порозовел.

Тройка судейских сочиняла высосанное из пальца обвинительное заключение, не обращая внимания на возню с заранее приговоренными.

Профессор, не сомневающийся в преданности ученой девы, занялся подготовкой аппаратуры к новой стадии эксперимента.

Очнувшийся черт выбрал момент и прилепил губищи к костлявой ладони ассистентки.

— Божественная! — Тихо замяукал он. — Только Вы можете стать матерью моих детей! Еще тогда, в дыму, я ощутил, что наши сердца бьются в такт. Умоляю — не отвергайте! Несравненная, я как наяву вижу наше счастливое гнездышко с пятью головками полукровок. Я предлагаю Вам свою лапу и сердце! Наплевать на условности этого мира! Я — князь и хочу, чтобы только Вы, очаровательница, стали княгиней Загробштейн.

— Ой! Неужели князь? Настоящий? — С трепетным волнением засомневалась дева. Конский подбородок опять пришел в движение.

— Да не сойти мне с места, клянусь! Не оскорбляйте моей любви, единственная, желанная! — То ли от промедола, то ли от реальной угрозы размолекулирования, но Яков был в ударе.

— А как же с пропиской и жилплощадью? — Жизненные реалии явственно прозвучали в вопросе невесты, выступив на первый план.

— О-о-о! Моя судьба! Вы мне не верите? Позвоните в Чистилище, спросите Антихриста. Он Вам все подтвердит. Заодно объясните в каком положении я нахожусь.

Расчет на извечный женский прагматизм оправдался и на этот раз. Ассистентке хотелось выйти замуж, а стать не просто женой, но и княгиней — тем более! И счастливая дева убежала наводить справки, получать гарантии и вызволять из-под нависшей гильотины будущего отца своих метисов.

— Бум-хряц! Бум-хряц! Бум-хряц! Ой! — Раздавшийся из самого дальнего угла лаборатории звук заставил юристов отложить обличительные документы.

— Профессор, что там у вас происходит? — С налившимся черной злобой голосом вопросил главный.

— Гильотинку настраиваю! Не обращайте внимания, многоуважаемые.

Ныркой, жилистой походочкой ученый появился в поле зрения Владимира Ивановича и Якова. В руке профессора блеснула нержавеющая линейка, которой «хиппарь» не замедлил воспользоваться: бойко принялся измерять несчастных подсудимых.

— Пятьдесят да пятьдесят, на сорок пять, делим на шесть, минус три. Хм! По габариту подходит! — ученый склонился над чертом, замеряя его параметры.

— Я те, гнида, измерю! Я те, курва, подойду, дай только отвязаться! Я те устрою: шесть минус три! — Черту удалось тяпнуть желтыми клыками нивелирующую его руку и профессор, потрясая травмированной конечностью, истерично взвыл и отпрянул в сторону.

— Изуродовал, чертополох, палец отхватил! Целую фалангу!! Я же предупреждал — злоумышленник! Во имя чего страдаю? Кто оценит? Кто?…

Яша с отвращением выплюнул палец и подлил масла в огонь.

— Какого рожна орешь? Кто оценит?!. Кого ценить-то — кожа да кости… Как есть — урод! А, впрочем, на лягушках не разжиреешь. Бездарность! Хоть бы ногти чистил…

— У-У-У… — Ученый задохнулся от нанесенной обиды и улетел в дальний угол, переживать и готовиться к мести.

— Бум-хряц! Бум-хряц! Бум-хряц! — Зловеще забухало орудие пытки.

— Та-ак! Запротоколируйте. Нанесение тяжких телесных повреждений, — приказал главный одному из своих подручных. Приобщите к делу вещественное доказательство.

«Кожа да кости» были помещены в маленький пластиковый пакет. Главный раздернул ворот рубашки, глаза налились белой незрячей мутью.

— Оглашается обвинительное заключение…

— Вас к телефону. Прямой провод. Срочно. Начальство! — Запыхавшаяся ассистентка вбежала, прижимая к пятому ребру сверху телефонный аппарат со змеящимся длинным шнуром.