Ральф Питерс - И летели наземь самураи...

     Налет твердой уверенности исчез с лица Тейлора, и он выглядел теперь как обычный человек, уязвимый и усталый.

     — Господин президент, мы нанесли им сокрушительный удар сегодня. Мы разрушили их лучшие системы передового базирования. Их фронт в Средней Азии разгромлен. — По всей вероятности, Тейлор подыскивал слова, с помощью которых он мог бы объяснить состояние дел. — Единственное, что еще объединяет их, — это успех этого нового оружия.

     — "Скрэмблеры", — произнес Уотерс, как будто пробуя слово на вкус.

     — Да, сэр. Иначе мы бы разбили их наголову. Видите ли, сэр, в войне часто проигрывает тот, кто первый уходит с поля сражения. Было много таких случаев, когда командующие считали, что они разбиты, хотя на самом деле у них было гораздо лучшее положение, чем у противника. Мы осознаем, какое серьезное поражение нам нанесли японцы. Но очень трудно правильно оценить истинное положение дел противника. — Глаза Тейлора просительно сверкали там далеко, за тысячи километров отсюда. — Господин президент, просто дайте нам шанс. Давайте не будем выходить из игры. Вспомните, какая была ситуация в стране после африканской интервенции, когда казалось, что все разваливается. Это была долгая-долгая дорога назад. Но мы ее уже преодолели. Давайте не будем выходить из игры, пока у нас есть хоть один шанс.

     Уотерс вздохнул.

     — Полковник Тейлор, — сказал он, — вы действительно считаете, что у вас есть шанс осуществить это?

     — Да, сэр, у нас есть шанс.

     — Никто больше, кажется, так не думает. Эксперты считают, что вам не удастся выполнить даже половины намеченного плана.

     — Сэр, я знаю, на что способны мои люди и мои машины. Сегодня я еще раз в этом убедился.

     — Советские власти хотят выйти из игры, — добавил Уотерс, — и хотя, конечно, я не хочу преуменьшать наши потери, но советская сторона потеряла население целого города и его окрестностей, хотя они еще не начали производить точные подсчеты. Как я понимаю, в городе — кажется, Орск? — было много беженцев из южных районов, где идут боевые действия. Я не уверен, что смогу убедить их в разумности этого шага, даже если бы мне самому эта идея и нравилась.

     — Господин президент, — сказал Тейлор, — я ничего на это не могу возразить. Все, что я могу вам сказать, по-моему, еще не наступило время для капитуляции.

     — Но, — вмешался госсекретарь, — речь не идет о капитуляции. Мы рассматриваем варианты возможных путей выхода из военных действий: можно либо просто выйти из зоны конфликта при взаимных или многосторонних гарантиях, или временно прекратить огонь в этой зоне, а затем урегулировать эту проблему на международном уровне.

     — Какие бы слова вы ни использовали, — сказал Тейлор холодно, — это все равно капитуляция.

     — Джордж, — перебил его председатель Комитета начальников штабов, — ты превышаешь свои полномочия, и причем очень сильно.

     Тейлор ничего не ответил.

     Уотерсу хотелось бы знать, что этот потрепанный в боях полковник действительно может предложить. Что составляет его сущность, кроется ли за военной формой подлинная тревога за страну.

     — Полковник Тейлор, — сказал Уотерс. — Я даже получил докладную от одного из наших подчиненных, полковника Рено, который полагает, что ваша компетентность не соответствует занимаемой вами должности. В своей докладной он представляет дело так, что сегодняшний день был для вас крайне неудачным.

     Выражение лица Тейлора осталось бесстрастным.

     — Господин президент, если у вас есть какие-нибудь сомнения в моей компетентности, вы сможете предать меня военно-полевому суду после того, как все это кончится. Сейчас же разрешите мне провести эту операцию.

     Уотерс старался понять, что это за человек. На мгновение он ощутил присутствие Тейлора более остро, более сильно, чем любого из находящихся в этой комнате советников. В этот момент время как бы приостановило свой ход, и Уотерс погрузился в старые воспоминания, все еще чувствуя во рту вкус чизбургера.

     — Полковник Тейлор, — спросил президент, — вас когда-нибудь кусала собака?

     — Нет, сэр.

     — Меня тоже. Но моего отца кусала. Это произошло, когда у него еще было пусто в кармане, но он был полон мечтаний. Он шел по дороге в штате Алабама, на него спустили собак… и моего отца очень сильно искусали. Это было очень давно. Меня тогда еще не было на свете. Но мой отец был очень хорошим рассказчиком. И когда он описывал тот страх, который он испытывал, увидев этих собак, его слушатели тоже начинали ощущать этот страх. Он был весь в крови и пытался убежать, но собаки продолжали рвать его на куски. Тем не менее на следующий день он опять был там, шел по дороге и пел. Он боялся в этот раз даже больше, чем в первый, но он всегда повторял мне, что мир был бы совсем другим, если бы он и еще несколько испуганных мужчин и женщин сдались. — Уотерс постучал карандашом по пустой фарфоровой чашке. — Мой отец… не дожил до того времени, когда его сын стал президентом Соединенных Штатов. Он умер от болезни Рансимана, когда я баллотировался в Конгресс и выступал перед все редеющей аудиторией. Но я знаю, что он хотел бы, чтобы я сейчас смело противостоял этим собакам. — Уотерс положил карандаш и посмотрел на изображение Тейлора на экране. — Единственная проблема состоит в том, что я не совсем уверен, что это означает в данной ситуации. Означает ли это, что я должен сейчас послать полковника Тейлора и его людей обратно в бой с шашками наголо, или же это будет просто трусость — послать других людей противостоять собакам вместо меня. Возможно… "противостоять собакам" означает взять на себя ответственность за собственные неправильные решения и сократить потери.

     — Господин президент, — сказал Тейлор прямо, — выйти из боя сейчас — это значит проявить трусость.

     — Достаточно, полковник, — сказал председатель Комитета начальников штабов.

     Уотерс только кивнул и посмотрел на свои руки. Они были совершенно гладкими, на них не было следов физического труда. Или следов от укусов собак.

     — Полковник Тейлор, — сказал он, — я должен принять решение. Я не собираюсь задерживать вас дольше, чем это будет необходимо. Мы сейчас прервем наш разговор, но я хотел бы, чтобы вы находились около пульта связи точно через тридцать минут. Я собираюсь обсудить все это в последний раз с моими советниками, присутствующими в этой комнате, затем я дам вам свой ответ. Да, между прочим, говоря о своем плане, вы ничего не сказали о беспорядках в Баку. Вы видели, что там происходит?