Александр Сиваков - Полина

А учиться надо.

Несмотря на вынужденные каникулы.

Что ещё? Удостоверения супера. И не одно – целых три, все – на разные фамилии. Четвёртое – личное, не поддельное – его нужно положить подальше, на самое дно сумки, – оно тоже может пригодиться. Хотя вряд ли. С документами вроде бы разобрались. Теперь – одежда.

Джинсы. Первые, вторые, третьи. Пожалуй, хватит. Четвёртые – белые. Тоже нужно взять. Или не нужно? Нет, белые – это уже сибаритство.

Теперь – платья. Может их не стоит тащить, если есть джинсы? Нет, пару захватить нужно. На всякий пожарный. Пол-десятка кофточек – куда без них, если джинсы есть. И чего-нибудь тёплое не забыть…

Одежда заняла громадный объём. Я долго перекладывала её из одной сумки в другую, остановилась на самой большой, которую только смогла отыскать, благо та была с колёсиками, и то туда уместилось меньше половины из того, что я выбрала. Ладно, кое-что из выбранного придётся оставить. А что ещё делать?

Я оглядела с таким трудом собранный багаж. Губы сами собой скривились в гримасе неудовольствия. Если бы предстоял обычный выезд с отцом – этот багаж даже багажом нельзя было бы назвать: как можно называть багажом, к примеру, носовой платок в кармане? Но в данной конкретной ситуации все сумки придётся тащить на себе; в этом ключе слово "багаж" приобретает совсем другой оттенок. Причём остаётся непонятным, куда именно нужно будет направляться. Неужели на орбиту, а то и куда дальше?

Я старалась отогнать от себя эту мысль, хотя, с другой стороны, куда можно улетать из космопорта? Само собой, за пределы планеты. Хорошо бы всё-таки, не дальше орбиты. Ситуация, однако…

Теперь, что касается денег. С этим – напряжёнка. Впрочем, в доме всегда имеется некоторый запас денег, хранящихся специально для каких-нибудь форс-мажорных обстоятельств. А уж более форс-мажорные, чем сейчас, трудно представить. Решено – возьму именно их. Уверена, папуля не будет против. Интересно, сколько там. Тысяч пятьдесят, к примеру, не помешает. Впрочем, и десяти будет достаточно, если только далеко не нужно будет лететь.

А если в сейфе вообще ничего нет?

Стараясь отгонять от себя неприятные мысли, я прошмыгнула в папину комнату. Точнее, слово "прошмыгнуть" тут вряд ли подходит, мне пришлось преодолеть два лестничных пролёта и пол-десятка длинных коридоров.

К двери папиного кабинета я подошла с видом человека, который точно знает, куда и зачем идёт и который имеет на это полное право. Главное, чтобы на пульте сейчас сидел не Борис Емельянович, а кто-нибудь ещё. Кроме начальника охраны вряд ли кто-нибудь ещё осмелится потребовать у меня отчёт, где и зачем я бываю.

Найденная сумма заставила меня присвистнуть от удивления: двести сорок тысяч. Гораздо больше того, что я ожидала. И, кстати сказать, меньше того, что я обещала привезти в школу.

В одном из подсобных помещений кабинета я отыскала компактный саквояжик и принялась перекладывать деньги туда. Сначала – сто тысяч, потом, после некоторого раздумья – ещё пятьдесят, наконец – все оставшиеся. Деньги лишними не бывают. В крайнем случае привезу обратно.

Оказавшись в своей комнате, я ещё раз осмотрела все вещи. Без пятнадцати десять. Время поджимает, нужно торопиться.

Та-ак, на первый взгляд, ничего не забыла. Интересно, через сколько я пойму, что ошибаюсь и всё-таки отыщу что-нибудь недостающее?

Теперь – самое главное: нужно удрать из дома!

За десять лет жизни под неусыпным взором телохранителей и видеокамер, я научилась преодолевать трудности в личной жизни. Их, кстати сказать, хватало с избытком: в какую бы сторону я не повернулась, там всегда маячили люди, профессия которых состояла в одном: следить за каждым моим шагом. Тут невольно научишься выкручиваться.

Технологию побегов я отработала до мелочей, ибо убегала из дома не в первый, не во второй и даже не в третий раз. Стены гостеприимной летней резиденции своего отца я покидала по самым скромным подсчётам раз двадцать – не меньше. Правда это были не побеги, а так, баловство. Невинные младенческие шуточки. Этих проделок никто не замечал – редко приходилось исчезать надолго – на пару часов, не больше. Один раз, правда, я исчезла из резиденции на всю ночь и вернулась лишь к утру – даже это осталось без последствий – охрана снова тупо прошляпила. Но так, чтобы сбегать на самом деле, по серьёзному, – такого ещё никогда не было.

Для начала необходимо из комнаты вытащить багаж. И так, чтобы этого никто не видел. Это – самое сложное. С точки зрения логики выхода всего два – через дверь и через окно. За дверью – многометровые ленты коридоров, которые сканируются всевозможными датчиками, начиная от простеньких видео и заканчивая мудрёными, даже названия которых с первого раза не выговоришь. Резюме: если нужно вытащить сумки без ведома охраны, канонический путь – через дверь – сразу исключается. Остаётся окно. Третий этаж, кстати сказать. Прыгать вниз или спускаться по простыням, обвешавшись узелками и сумками – это даже не смешно. Тупик?

Ничего подобного!

Я заслуженно горжусь, как хитро однажды нашла выход из этого, казалось бы безвыходного, положения.

Во всех гравах есть такая интересная функция – голосовое управление. Как правило, ей пользуются очень редко – инвалиды, или люди, которые в силу тех или иных причин не могут пользоваться стандартным ручным пультом. Инвалидом я не была, а вот во вторую категорию частенько вписывалась точно, словно патрон в патронник…

Впрочем, обо всём по порядку.

Чтобы Борис Емельянович ничего не заподозрил, мне пришлось изобразить бурную деятельность. Я трижды проходила через вахту, каждый раз – со свежесобранным букетом в руках, и с таким сияющим и беззаботным видом, что, случайно увидев отражение в зеркале, сама себе позавидовала.

Собирая четвёртый букет, я, словно бы случайно, оказалась около стоянки гравов. На всякий случай оглянулась, нет ли кого поблизости.

Пусто.

И это правильно.

Кому придёт в голову шататься по резиденции Сенатора в отсутствии последнего? Да и в его присутствии тоже, кстати сказать, особенно не пошляешься.

Гравы на стоянке парковали в полном беспорядке: их было едва ли десяток, а места на стоянке хватило бы на сотню машин. Два грава – голубые – цвета Патрульной Навигации – принадлежали охране. Ещё один – чёрный, лакированный, раза в полтора больше стандарта – папуле. Остальными пользовались все кому не лень. Почти все выкрашены в яркие запоминающиеся цвета. Убегать на таких из дома – всё равно что прятаться в городе, разъезжая по улицам в обклеенном афишами цирковом фургоне. В финал моего отборочного конкурса попал единственный грав – небольшой, серо-зелёного цвета, скромно притулившийся в самом углу стоянки.