Андрэ Нортон - Ночь масок Звёздное колесо Опасные сны

Гвеннан молча смотрела; её воображение, которое она подавляла со времён детства, разыгралось. Ей казалось — хотя, несомненно, это достигалось искусным размещением источника света, — что губы женщины дрожат, волосы чуть шевелятся. Как будто она смотрит через окно или замочную скважину в иной мир, где обитают формы жизни, абсолютно чуждые нашей, но по-своему устойчивые и разумные.

— Вам понравилась Мирра? — Вопрос разбил очарование, которое охватило её при виде статуэтки. Гвеннан мигнула и слегка покраснела. Она позволила проявиться своей наивности — это вызвало сё раздражение, и девушка ещё больше невзлюбила хозяина за то, что он так легко её понял, за насмешку над её откровенным удивлением. Она продолжала смутно ощущать в нём что-то неправильное, искажённое; она не понимала этого, но чувствовала угрозу, хотя точно определить свои чувства не могла. Скорее отшатнулась от непривычных мыслей.

— Мирра? — она произнесла это имя вопросительно.

— Прекрасная дочь деревьев, люди некогда называли её нимфой, — очевидно, Тор Лайл всё внимание перенёс на статуэтку, и Гвеннан была ему за это даже благодарна. — Отличная работа, не правда ли? Мы даже не знаем имени художника. Но глядя на нее, можно поверить старым легендам, что когда-то деревья обладали душой (если это можно так назвать) и могли проявлять её по своей воле. Вы видели Мирру, а теперь взгляните и скажите, что вы думаете о Никоне. Возможно, они сделаны разными скульпторами, но у них есть какое-то сходство в технике, да, несомненное сходство.

Гвеннан вслед за ним прошла к следующей нише. Другая фигура, на этот раз не слившаяся с массивным древесным стволом. Напротив, ноги разделены, вполне по-человечески. Но вместо ступней — длинные расплющенные утолщения, беспалые, напоминающие плавники. Серебристая кожа и тщательно отрегулированное освещение отчётливо подчеркивали крошечные, перекрывающие друг друга чешуйки. Существо чуть наклонилось вперёд, руки его полусогнуты, оно как будто собирается кого-то обнять. Тонкие руки заканчиваются лапами с мощными когтями, вытянутыми и готовыми разорвать то, к чему тянется это существо. Впечатление угрозы усиливалось от втянутой в широкие плечи головы; общее впечатление — готовность к нападению.

Голова представляла собой пугающую карикатуру на помесь человека с обезьяной. На голове волос нет, вместо них кожистый гребень уходит от лба к затылку. Глаза выпуклые, нос расплющенный, только круглые ноздри указывают на его расположение. Нижняя челюсть почти без подбородка. Пасть слегка приоткрыта, и свет необыкновенно ярко отражается от зубов. Чудовищное, кошмарное существо, такое же чуждое, как и нимфа, но пугающее и злое во всех отношениях.

— Никон, — Гвеннан снова повторила имя. Она нахмурилась, стараясь не вглядываться слишком внимательно, хотя статуэтка чем-то всё-таки притягивала её. Если это легендарное мифологическое существо, то такие мифы ей не известны. Не узнавала она и имя.

— Да, — и снова в его голосе прозвучала насмешка. Девушка даже подумала, что он рассмеётся её невежеству.

— А теперь…

— Мисс Даггерт… — холодный, но долгожданный звук другого голоса прозвучал как порыв чистого ветра в этом мрачном месте. Он уничтожил влияние, которое Тор приобретал над нею.

Гвеннан повернулась, облегчённо, почти счастливая, чтобы приветствовать хозяйку.

Как и молодой человек, который теперь явно слегка стушевался, хозяйка дома носила длинное бархатное платье. Платье было простого покроя, совсем без украшений. Но оно придавало ей величие, как будто древней жрице, далёкой от мира, в котором живёт Гвеннан, мира, который лежит сразу за этими толстыми стенами.

Платье было серого цвета и перехвачено у талии перевитым поясом почерневшего серебра. На шее у леди Лайл поблескивал диск из того же металла, увенчанный перевёрнутым полумесяцем — весьма простое украшение, лишённое изысканности золотого солнечного диска на Торе.

— Итак… — она посмотрела мимо Гвеннан на своего молодого родственника. Девушка, никогда не считавшая себя наблюдательной, настроенной на чувства других, ощутила явное напряжение. Как будто между этими двумя стояло какое-то несогласие, которое ощущается лишь слегка, никогда не выходит на поверхность и не проявляется в таких действиях, которые были бы ей понятны.

Тор, по-видимому, уступил, хотя Гвеннан была убеждена, что насмешливость не исчезла ни из глаз, ни из изгиба рта. Он отступил и позволил леди Лайл увести девушку в соседнюю комнату. «Выигрывает время», — почему ей пришла в голову эта мысль? У Гвеннан было только мгновение, чтобы задуматься над этим, и она превратилась и старательного и очарованного гостя.

А она была очарована, как никогда раньше. Они обедали — и леди Лайл во главе тёмного старого стола, в кресле с высокой резной спинкой, всё более и более походила на королеву на троне. Гвеннан чувствовала себя утонувшей в таком же кресле, пальцы её время от времени скользили по пучкам, она ощупывала резьбу, которую не имела возможности осмотреть более внимательно.

Тор Лайл сидел против неё, стол был накрыт хрусталём, хрупким фарфором и серебром; тонкие кружева и льняная ткань салфеток островками выбивались среди великолепия посуды. Тор ни разу не вмешался в разговор, который поддерживала леди Лайл, хотя всё время прихлёбывал из высокого кубка вино янтарного цвета, от которого Гвеннан тактично отказалась. Все такие излишества были полностью изгнаны из хозяйства мисс Нессы, и Гвеннан не доверяла своей реакции на подобный напиток.

На ее отказ леди Лайл только кивнула, почти одобрительно, и Гвеннан с благодарностью заметила, что сама хозяйка не позволила наполнить стоявший рядом с ней кубок.

Нет, Тор Лайл не говорил, хотя глаза его, слегка сузившиеся, как во время первой их встречи у насыпи, постоянно переходили от хозяйки к гостье и обратно. Похоже на человека, озадаченного загадкой, которую обязательно нужно решить.

После еды хозяйка направилась ещё в одну комнату, тоже со стенными панелями. Панели были раскрашены, причём такими яркими красками, будто их совсем не коснулся возраст. Как будто кисть, влажная от краски, только что нанесла последний мазок. На них были изображены фигуры, вполне человеческие, за которыми вздымались большие и малые города, изображённые с полным отсутствием перспективы, которая никогда не тревожила художников прошлого. Картины тянулись по всем стенам, и Гвеннан догадалась, что на них изображаются какие-то последовательные события, потому что на всех панелях она заметила одни и те же фигуры.

Но у неё не было возможности рассматривать эти картины, потому что леди Лайл выложила на стол вполне современные фотографии. Они казались странно неуместными на фоне этих стен. Гвеннан сразу узнала изображённые на них места. Три фотографии камней, у которых она побывала только сегодня утром.