Евгений Прошкин - Магистраль

Отдельно от этих горошин, слева у ажурной ограды, вольготно расположился кремовый «Линкольн». Алик отъехал вправо и тоже пристроился у забора, вдали от разноцветного стада «Жигулей» и подержанных иномарок.

— Сейчас я выйду, — предупредил Олег.

— Ну это ясно…

— Выйду и направлю на тебя станнер. Чтобы они увидели. А ты отрубишься. Так, чтобы они увидели, — повторил он с нажимом.

— А надо?… — обронил Алик.

— Лучше я понарошку, чем они взаправду.

— Согласен.

— Они могут оставить наблюдателя, так что полчаса не рыпайся.

Олег обошел «БМВ» спереди и ободряюще подмигнул. Когда он приблизился к окну водителя, станнер был уже в руке.

— Лбом в руль, — сказал он шепотом, хотя «Линкольн» находился метрах в пятидесяти. — Чтоб издали было заметно. Только на бибикалку на попали. Раз…Два…

Не досчитав до трех, Шорохов нажал на курок. Алик замер на вдохе, — получился жалобный всхлип, — потом медленно, словно и впрямь стараясь не задеть клаксон, уронил голову вперед.

— Не в обиду, Аллигатор, — душевно произнес Олег, — но так будет лучше. Сейчас еще… формальности, сам понимаешь Ничего личного.

Шорохов вытащил мнемокорректор. Просунув руку в окно, он взял Алика за волосы и приподнял. В глазах у оператора читалось недоумение. Чтобы снять все вопросы, пусть и немые, Олег закрыл ему последние три часа. С запасом.

Вытащив Крикова из машины, Шорохов повлек его к лимузину. Старик сопротивлялся, но скорее морально: гнусавил про свою доверчивость, про его, Олега, непорядочность и про что-то еще, все в том же духе.

Шорохов, придерживая его за тонкий локоть, продолжал повторять про себя «фальшак… фальшак…», и, кажется, это помогало.

Одно из черных, абсолютно непроницаемых стекол «Линкольна» медленно опустилось, но в сумрачном салоне Олег так ничего и не разглядел. Он подвел Крикова к открытому окну и поставил, как манекен. В машине молчали. На секунду из тени вынырнуло чье-то немолодое лицо, — Шорохов даже не успел сообразить, мужчина это или женщина, — и вновь скрылось в глубине.

— Он? — спросил наконец Олег.

— Вам виднее, — откликнулся женский голос. И повелительно добавил: — С нами поедете.

— Нет. Товар-деньги, и гуд бай. — Шорохов спохватился, не слишком ли он вольно про живого-то человека, но подумал, что капля цинизма не повредит. Крикова ведь тоже не на пироги папочку приглашала.

Передняя дверь открылась, и из машины вышел Федяченко. Формы на нем не было: подполковник милиции, разъезжающий на «Линкольне», — это все-таки перебор. Федяченко был одет в хлопковые брюки и полосатую тенниску.

— Будьте добры, Шорох, постойте минутку, — сказал он. — И не двигайтесь.

— Что, и тут у вас снайперы?

Федяченко, не ответив, направился к «БМВ». Вразвалочку дойдя до машины, он прикурил, осмотрелся, якобы рассеянно, и так же неторопливо вернулся назад.

— Хорошо, — мурлыкнул он, отбрасывая окурок. — Садитесь, Шорох. Но только… Вы же понимаете… В вас будут целиться. Все время. И не я один. Извините, простая формальность…

— Ничего личного, — поддакнул Олег. — Но я никуда не поеду.

— Это не обсуждается, Шорох. — Федяченко улыбнулся. — Я же сказал: вы под прицелом. И попали под него раньше, чем здесь появились.

— За неподчинение выстрел в затылок? — равнодушно спросил Олег.

Федяченко опять улыбнулся.

— Не меньше трех. Я озабочен безопасностью моего доверителя. Садитесь, Шорох.

Сзади в лимузине находились два широченных кожаных дивана Олег плюхнулся спиной вперед. Места напротив были заняты: пара неподвижных типов по бокам и худощавая женщина в центре. Крикова. Все трое смотрели на него, но смотрели по-разному.

Мадам вице-спикер следила не за руками — для этого у нее были охранники, — и далее не за мимикой. Она сверлила Шорохова прямым настойчивым взглядом, при этом ее собственные глаза могли бы конкурировать с односторонними окнами «Линкольна».

Криковой, как и старику, было ровно семьдесят, но Олег дал бы ей лет на десять меньше Он сообразил, что вице-спикер всю жизнь носила девичью фамилию — значит, с семьей не сложилось, а если и сложилось, то не так, как хотелось бы.

Женщина была похожа на отца, но ровно в той степени, в какой могут быть похожи два пожилых человека. Бесспорно, волевая и жесткая, с сухим, но не дряблым лицом, со злым, но не капризным ротиком и — да, с пронзительными серыми глазами. На ней был закрытый костюм с брошью, на коленях лежала классическая лакированная сумочка Олег решил, что даме не достает вуали. В голове вертелось старое, но не забытое определение «железная Леди», и вице-спикеру Европарламента оно вполне подходило.

Крикова отвернулась от Олега, лишь когда Федяченко усадил рядом с ним старика. Отца она изучала не так долго и не так придирчиво.

«Узнала», — с надеждой подумал Шорохов.

— Легенда в порядке? — спросила Крикова.

— Что?… — Олег нахмурился и подался вперед. Охранники даже не моргнули, но перемена позы была ими учтена.

— Шорох, вы обеспечили ему легенду? По которой он исчезнет.

— А-а! — Он снова откинулся на спинку, так было удобней. Так он имел меньше шансов получить незаслуженную пулю. — Прикрытие надежное. Иначе зачем я вам нужен?

— В двух словах, пожалуйста.

Олег выразительно посмотрел на старика, но женщина не придала этому значения.

— Я вас слушаю, Шорох, — сказала она.

— Легенда хорошая. Никто не умрет.

Крикова на это заявление не отреагировала, и Олегу пришлось продолжить.

— Мы оставили клона. Вы не возражаете?

В ее взгляде наконец-то проявилось что-то живое — сомнение или даже недоверие. «Линкольн» выехал со стоянки.

— Чем вы докажете, что клон там, а не здесь? — спросила Крикова.

— Здравым смыслом, — равнодушно отозвался Олег. — До его смерти всего два месяца, и…

— Это беллетристика. Мне нужно что-нибудь существенное.

— Поговорите с ним. Если вас что-то не устроит, мы попрощаемся и я выйду.

— Слишком легко, Шорох, — буркнул с переднего сиденья Федяченко. — В нашей игре карты не бросают, это вам не покер.

Женщина опять перевела взгляд на клона, словно собиралась его о чем-то спросить. Олег стиснул зубы. Крикова как дочь могла копнуть слишком глубоко — глубже, чем забрались в память прототипа авторы мнемопрограммы. Однако Шорохов надеялся, что ковыряться в своем прошлом вице-спикер не отважится.

Старик тоже занервничал, но он, в отличие от Олега, этого скрыть не стремился. Шорохову показалось, что он понемногу догадывается, хотя поверить в такую встречу нормальный человек едва ли способен.