Борис Батыршин - Коптский крест

– Как не стыдно, уважаемый кузен! Ложь вас никак не красит, – заявила девочка непроницаемо-высокомерным тоном. – Я все прекрасно видела собственными глазами, так что можете не тратить времени, сочиняя небылицу о том, что мне что-то примерещилось. Я жду объяснений, и поскорее! Иначе вам придется давать их отцу и маме!

– Тогда ты навсегда будешь ябеда! – жалобно сказал Николка. Он уже признал свое поражение и трепыхался больше по инерции.

– Je vous en prie, mon cousin![103] Прекратите вести себя как ребенок! – поморщилась барышня. – А то я, право же, стану думать о вас хуже, чем вы того заслуживаете. – Марина наслаждалась своей победой. От ее взгляда, безусловно, не ускользнуло, что Николка готов капитулировать, и теперь девочка растягивала удовольствие. – Итак, я жду? Что вы сделали с теми тремя несчастными garíons?[104]

Выхода не было. Проклятая Маринка не оставила мальчику никакого выбора. Николка ни на секунду не сомневался, что девочка выполнит свою угрозу, и тогда…

– Мари́, mon me![105] Ну сколько можно копаться! Нас через полчаса ждет mademoiselle Suchard[106], а нам еще извозчика искать! Собирайтесь, promptement, je te prie![107]

Спасение пришло к Николке в виде любимой тетушки. Дело в том, что в самом начале июня семью Овчинниковых ждал большой праздник – дни рождения Марины и самого Николки, которые выпадали на два дня, следующие один за другим. И все годы, пока Николка жил в Москве, праздник этот, попадающий к тому же на первые дни каникул, отмечался у Овчинниковых особенно весело. Вот и на этот раз для именинницы был заранее заказан английский дамский костюм из клетчатой шотландской шерсти – en style de chasse[108], как выразилась тетя Оля. Марина последние дня провела в предвкушении первой примерки – и как раз сейчас, сегодня им с матерью предстояло отправиться на Кузнецкий мост, к модной французской портнихе.

Так что Марина, радостно встрепенувшись, кинулась прочь из Николкиной комнаты. Впрочем, напоследок она обернулась:

– И не надейтесь, mon cher cousin[109], что сумели отвертеться. Мы с вами еще продолжим этот разговор – в другое время! – И девочка птичкой упорхнула к матери, навстречу радостным хлопотам, столь милым сердцу любой юной барышни.

Николка присел на кровать. Ноги его уже не держали. Угроза временно отступила – надолго ли? Что ж, во всяком случае у него появилось время на то, чтобы придумать правдоподобную версию происшедшего. Эх, как жаль, что рядом нет Вани, тот бы непременно что-нибудь присоветовал.

Короче – спалился я по полной. И винить некого – только себя, потому что за языком следить надо. Хотя и отец прав – похоже, мы с ним за последние три дня наделали достаточно глупостей. Хорошо, хоть об истории с открытками он не знает. А узнает – все, вилы выкидные. Чтобы я еще поверил кому-то в Инете! Специально залез сегодня в Сеть и разыскал тот самый фильм, из которого были скриншоты с броненосцами. И что вы думаете? Во-первых, тот фильм о сражении японцев и китайцев был посвящен битве при Ялу. А состоялась она в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году, а вовсе не в семьдесят седьмом – тот фрик с форума все переврал. Но ладно бы только это! Знаток синематографа приклеил к своему посту кадр совсем из другого фильма! А именно – из «Сражения в Японском море». Я и понятия не имел, что так японцы называют Цусимский бой. Встречу – убью гада… хотя что мешало мне сразу это все проверить?

В общем, я попал. Да так крепко, как и подумать не мог. Надо же, какое невезение – поверить самоуверенному идиоту из Инета, полениться набрать две строчки хоть в Википедии – и попасть со своим «продуктом» не на кого-нибудь, а на военного моряка, который уж точно углядит анахронизм! И ведь знал – ЗНАЛ! – кому предназначены открытки! Так нет же, поленился, повелся на уверенный тон форумного знатока… Это я сам самоуверенный болван, и никак иначе. Отец узнает про эту глупейшую историю – все, не видать мне прошлого как своих ушей, здравствуй, дорогая мамочка и штат Висконсин на все лето…

Впрочем, пока он ничего не знает – и пусть так оно и остается. А может, с лейтенантом я тоже зря парюсь: ну заметит несообразность, удивится, так мало ли что там художники нарисуют? Авось и пронесет. Как там отец шутил? Русский дух стоит на трех вечных понятиях: «Авось, небось и накося выкуси». Судя по мне – так оно и есть.

А пока есть новости и поинтереснее. Отец наконец-то разразился бизнес-планом. Помните, он еще в первый наш визит в гимназию к Василию Петровичу сказал что-то насчет велосипедов? Так вот – именно эту тему нам и предстоит развивать. А что – идея очень даже симпатичная. Я в великах разбираюсь хорошо, да и отец тоже – вон свой круизер не просто по винтику перебрал, а прямо-таки оттюнинговал: и шины бежевые, и колеса с особыми, радиальными хромированными спицами, руль, выгнутый как у чоппера. По мне – лучше уж велики, чем опять открытками и часами барыжить. Я, правда, сразу возразил отцу: а как со всякими техническими новинками? Ну, хотя бы с той же пластмассой – колпачки там от ниппелей, педали, да мало ли… Ну и все остальное – скажем, те же шины надувные? Я специально посмотрел в сетке – их, оказывается, там только изобрели или вот-вот изобретут.

Но отец меня успокоил. По его словам – конец девятнадцатого века вообще богат на всякого рода технические новинки, так что люди куда более восприимчивы к необычным механизмам и прочей невидали. Да и в конце концов – не мотоциклы же мы им подсовываем! Хотя – как раз в восемьдесят шестом году Бенц в Германии запатентовал свою «самобеглую коляску», так что имеем право…

Значит, предстояло нам засветиться на какой-то аристократической велотусовке в Петровском парке. Это, если вы не знаете, возле нынешнего метро «Динамо». Парк этот есть и сейчас – правда, в загоне, его только-только реконструировать собрались. А по тем временам – очень даже модное место воскресных прогулок.

На первый раз было решено не напрягаться и притащить в прошлое наши с отцом велики. Он – свой любимый круизер, ну а я – горный двухподвес, который вполне освоил с прошлого года. Кто бы мог подумать – что-то подобное имелось и в восемьдесят шестом году; отец показал мне скан старинного английского журнала с изображением довольно-таки уродливого велоагрегата. И на раме этого чуда технической мысли хорошо виднелись пружины мягкой подвески и заднего, и переднего колес. Правда, до переключения передач на велике здесь пока еще никто не додумался, как и до ви-брейков[110]. Не говоря уж о дисковых тормозах. Ну так ведь мы не собираемся давать потрошить наши машины прямо там, в парке! А для поставок в девятнадцатый век отец наметил самые простые и предельно бюджетные «стелсы» – с фиксированной передачей, стальной рамой и простейшим задним ножным тормозом.