Игорь Колосов - Идущий

Морон — последняя надежда что–то исправить, если завтра к полудню Драго не увидит мальчика входящим в деревню.

Приблизилась ночь. Ничего не изменилось. В деревне жило немного людей, и по дороге почти никто не перемещался. Морон сказал, что ему нужно поспать. Драго не возражал. Когда он услышал тихое ровное сопение, мелькнула мысль, использовать метод «растворения», проверить чувствует ли он взгляд постороннего. Однако Драго не рискнул. Он будет уязвим несколько долгих минут. Что если Морон притворяется и захочет напасть именно в этот промежуток времени?

Морон спал почти всю ночь, и Драго не будил его. Так монаху было легче его контролировать и одновременно наблюдать за селением. Когда ночь практически ушла, и видимость стала приемлемой, Драго вздрогнул, разбудив тем самым Морона. Тот привстал, глянув сквозь ветви кустарника, и не задал ни одного вопроса.

В деревню входил одинокий мальчик в длинном тёмном плащике.

ЧАСТЬ 2

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

ГЛАВА 13

Болезнь без названия

Женщина тряслась, прижимая дочь, и смотрела на своего сына, лежащего на кровати у противоположной стены большой комнаты. Её муж следил за ней, как будто стремился сдержать от неразумного порыва.

Около получаса назад ушёл местный деревенский знахарь, оставив после себя чёрное облако неумолимого вердикта.

Он осмотрел мальчика, после чего попятился, и как он не хотел, чтобы его реакция осталась незамеченной, хозяин дома всё же уловил её. Мать ребёнка оказалась менее наблюдательной. Возможно, интуиция подсказывала ей, что дела плохи бесповоротно, и её внимание полностью приковывал мальчик. Её муж, следивший за знахарем, жестом выманил его в соседнюю комнату. Тот заметно дрожал и, казалось, раскаивался в том, что вообще пришёл.

— Он умрёт? — прямо спросил мужчина.

Знахарь, седой жилистый старик, ещё полный сил и редкого для деревенского жителя здоровья, вздрогнул, словно сзади ему приставили нож. Мужчина настырно повторил свой вопрос, но знахарь не представлял, как объяснить крестьянину, что смерть его сына — даже не полбеды, и что необходимо побеспокоиться о другом.

Мальчик в соседней комнате, с сухим горячим телом и странно блестевшими глазами, нёс в себе признаки болезни, у которой даже не было названия. Почти полвека назад, будучи учеником, знахарь слышал от своего учителя о чём–то похожем, но считал это не больше, чем мифом. Безусловно, его учитель, заикнувшись о несуществующей болезни, рассказал далеко не обо всём. Конечно, потому что это была ересь, из–за которой было легко умереть. Нити разговора тянулись в доисторические времена, когда якобы существовала иная цивилизация. Именно болезнь без названия уничтожила её, хотя, как утверждал еретический миф, иная цивилизация обладала множеством лекарей с фантастическими способностями. Тем не менее, люди почти полностью вымерли. О том, что подобная болезнь сделает с теперешнем миром, можно было не гадать. Болезнь распространялась, как ветер, и, казалось, не имела определённого источника. К счастью, говорил когда–то учитель, это осталось в прошлом.

Однако мальчик в соседней комнате опровергал то давнее утверждение. Знахарь уже знал, что не ошибался. Мальчик, уже обречённый, хранил в себе потенциальную угрозу всему живому, и то, когда она выльется из его тела, как из лопнувшего сосуда, было вопросом времени.

— Раздери меня вепрь, он умрёт? — повысил голос мужчина.

Знахарь, так и не придумав, что сказать, пробормотал:

— Да.

Мужчина заметно поник, всё ещё сверля взглядом знахаря, как будто надеялся, что тот отменит собственные слова. Наконец, он прошептал:

— Никакой надежды?

Знахарь вспомнил о слухах, распространявшихся последнюю неделю. О чудесном мальчике, идущем по стране и лечащим самые тяжёлые болезни. Правда ли это или всего лишь слухи? Знахарь не знал, хотя склонялся к мысли, что слухи не рождаются на пустом месте, и кто–то подобный существует в действительности. Однако знахарь сомневался, что мальчик одолеет болезнь без названия. В любом случае, он далеко отсюда. Если он существует, он идёт гораздо южнее, южнее Столицы. Где–то ближе к Лакаслии или Лоредо, но до этих городов более сотни миль. Нет, чудесное, Небесное дитя не появится здесь, не появится там, где он в данный момент нужнее всего.

Знахарь встряхнулся. Чем мечтать о несбыточном, лучше самому хоть что–нибудь сделать. Прежде всего, уйти из этого обречённого дома.

— Не подходите к нему, — выдавил он. — Ни в коем случае не подходите. Мальчик заразен. Он…

Знахарь запнулся. Мужчина, ожидая, смотрел на него.

— Он может многих заразить, не только вас, и тогда умрёт не только он. Я…должен сообщить об этом коменданту. Обязан. Если я этого не сделаю, меня потом казнят. Кроме того, если промолчать, случится беда. Люди в вашей деревне — это самое малое, кого настигнет смерть, — знахарь воздел глаза к Небу.

Минуту они молча смотрели друг на друга, затем знахарь шагнул к двери и на пороге добавил:

— Не подходите к нему, даже если он умрёт. И лучше…покиньте комнату. Выйдете оттуда.

Мужчина смотрел знахарю в спину, пока тот не скрылся из вида. Он умел делать правильные выводы из поведения людей. Он никогда не слышал, чтобы знахарь, пришедший к больному, был так напуган. Чтобы знахарь почти не касался больного и в испуге отступил. Мужчине показалось, что лишь значительным усилием воли знахарь удержал себя от того, чтобы не выбежать из дома.

Всё это не могло быть беспричинным. Мужчина внезапно понял, что жена некоторое время находится в комнате с сыном, и быстро вернулся. Та по–прежнему созерцала его, но не подходила. Мальчик тяжело, прерывисто дышал, как если бы запыхался от быстрого бега. Его младшая сестра в объятиях матери не издавала ни звука, как будто понимала, что на хныканье она сейчас не имеет ни малейшего права.

Некоторое время мужчина наблюдал за женой, спрашивая себя, как быть.

Наконец, женщина зашевелилась и выпустила дочку из объятий, на глазах выступили слёзы. Девочка попятилась, но между комнатами остановилась. Её мать шагнула к брату.

— Не подходи! — мужчина схватил её за локоть, потянул на себя. — Мы ему ничем не поможем, только заразимся.

Женщина, привыкшая к подчинению, затряслась в рыданиях, хотя и не пыталась вырваться.

— Дай хоть проститься, — она глотала слова, и муж с трудом её понял.

— Нет! Нельзя даже прикасаться, — он помедлил, как бы спрашивая себя, действительно ли он принял решение. — И это не всё. Мы сейчас быстро соберём самое необходимое и покинем дом.