Джо Хилл - Призраки двадцатого века

— Я позову кого-нибудь, — сказал он и уже начал разворачиваться, чтобы бежать, лететь со всей мочи к шоссе. Он неплохо бегает, он будет у 17К через пару минут и остановит первую же попавшуюся машину.

— Нет, — сказала она ему с неожиданной настойчивостью. — Не уходи. Я боюсь. Я не знаю, куда он делся. Может, он все еще где-то неподалеку. Может, он просто пошел помыться. — Она бросила перепуганный взгляд в сторону пруда.

— Кто? — спросил он и тоже посмотрел на пруд — крутой берег, жалкие пучки растительности. Его тревога вспыхнула с новой силой.

Она не ответила, заговорила о другом

— У меня есть мобильный телефон. Только не знаю, где он. Он забрал его, но вроде бы тут же выронил рядом с машиной. О боже, боже мой. Поищи его. Господи, только бы он не вернулся.

Во рту у Уэйта пересохло, внутренности свернулись в клубок, но он послушно двинулся к машине, осматривая почву вокруг упавшей сумки. Он опустился на корточки, чтобы лучше видеть и чтобы его самого не заметил никто, приближающийся к автомобилю с другой стороны, обращенной к пруду. Из сумки выпали какие-то бумаги и легкий шарф. Один конец шарфа — шелковые переливы красного и желтого — плавал в луже.

— Он может быть в вашей сумочке? — спросил он, запуская внутрь руку.

— Не знаю. Наверное.

Он переворошил содержимое: бумаги, помада, пудреница, другая косметика — телефона не было. Он откинул сумку и пристально вгляделся в землю у автомобиля, но в сумерках почти ничего не различил.

— Он пошел к воде? — спросил Уэйт, чувствуя, как бьется в горле пульс.

— Ах, я не помню. Он забрался в машину на светофоре. Пока я ждала зеленого света на углу Юнион-стрит. Он сказал, что ничего не сделает нам, если я буду выполнять его требования. О боже, Бакстер. Прости, прости меня. Я не уберегла тебя.

При упоминании имени Бакстера Уэйт вскинул глаза. Он не мог не поддаться ужасному импульсу еще раз посмотреть на него. И с удивлением обнаружил, что незаметно для себя подобрался так близко к водительской двери, что чуть не уткнулся мальчику в лицо. Его голова свисала с бедра матери менее чем в ярде от него. Уэйт видел лицо Бакстера перевернутым темная колотая рана в щеке, гротескно красные губы (от жевательной конфеты, а не от крови, понял Уэйт, озаренный внезапной вспышкой памяти), круглые изумленные глаза. Бакстер невидяще смотрел куда-то за плечо Уэйта остекленевшим взглядом; и вдруг этот взгляд ожил и остановился на Уэйте.

Уэйт закричал. Вскочил на ноги.

— Он не… — выдавил он, задыхаясь. Ему не хватало кислорода, он не мог говорить. Сглотнув, он попытался снова: — Он не…_— И посмотрел на миссис Презар. И снова умолк.

До этого момента он не замечал ее правую руку, лежащую на ноге Бакстера. Пальцами она сжимала рукоятку ножа.

Уэйту нож показался знакомым. В хозяйственный магазин Миллера недавно завезли пластиковые упаковки различных ножей. Они лежали на прилавке слева от входа, сразу за вешалкой с камуфляжными костюмами. Уэйт запомнил один из них: десятидюймовое лезвие, край зазубрен, сталь отполирована до зеркального блеска. Он тогда случайно зашел в магазин и сразу его заметил. И, кажется, даже попросил показать. Любой обратил бы внимание на такой нож — среди остальных он бросался в глаза. А еще Уэйт вспомнил, как миссис Презар прижимала к своей куртке руку, выходя из магазина. И у нее не было ни пакета, ни сумки.

Она увидела, что Уэйт куда-то смотрит как зачарованный, и проследила за его взглядом, а потом сама уставилась на нож с выражением полного непонимания — словно понятия не имела, как этот предмет оказался у нее в руке, и даже не знала, зачем нужен такой инструмент. Затем она перевела взгляд на Уэйта.

— Это он уронил, — сказала она, глядя на Уэйта почта с мольбой. — У него руки были в крови, а нож застрял в теле Бакстера. Он пытался выдернуть, и нож выскользнул у него из рук. Упал на пол, а я успела поднять его. Вот почему он не убил меня. Потому что у меня был нож. И тогда он убежал.

Рука, сомкнувшаяся на тефлоновой рукоятке, была залита кровью. Кровь оттенила ямки между ее костяшками, обвела кутикулу большого пальца. Капли крови падали на рукав непромокаемой куртки, стекали на кожу сиденья.

— Я сбегаю за помощью, — пробормотал Уэйт, не уверенный, что она слышит.

Он говорил так тихо, что сам едва слышал себя. Руки он вытянул перед собой ладонями наружу, словно обороняясь. Он не знал, давно ли он их так держит.

Миссис Презар поставила одну ногу на землю, собираясь встать. Резкое движение напугало Уэйта, и он попятился. Но что-то случилось с его правой ногой: он хотел отступить назад, а нога, как пришитая, не сдвигалась с места Он посмотрел вниз и только успел заметить, что стоит на развязанном шнурке, как уже падал навзничь, размахивая руками.

У него перехватило дыхание. Он растянулся на влажном ковре опавшей листвы. Глаза его невольно обратились на небо, уже ставшее темно-фиолетовым. То тут, то там поблескивали самые первые, самые яркие звезды раннего вечера. На глазах Уэйта выступили слезы. Он поморгал и сел.

Она уже вышла из машины и стояла в ярде от него. В одной руке она держала его кроссовку, а в другой — нож. Значит, он умудрился выдернуть ногу из кроссовки. Правая стопа осталась только в сером спортивном носке. Уэйт почувствовал, как кожу холодит ледяная сырость прелых листьев.

— Он уронил его, — повторила миссис Презар. — Тот человек, что напал на нас. Я бы никогда… Мои малютки. Я бы никогда им ничего не сделала. Я просто подобрала его.

Уэйт кое-как поднялся на ноги и отпрыгнул от нее на шаг, стараясь не переносить вес на правую ногу, чтобы не погружать ее в холодную кашу из листьев. Бежать наполовину разутым не хотелось. Он посмотрел на кроссовку — женщина молча протягивала ее ему, — а потом на нож. Правая рука, сжимавшая нож, безвольно висела вдоль туловища.

Она вновь проследила за его взглядом, тоже взглянула на нож и подняла глаза на Уэйта. Она медленно водила головой из стороны в сторону в немом отрицании.

— Я бы никогда… — повторила миссис Презар и выронила нож. Она потянулась к нему, протягивая кроссовку. — Возьми.

Он продвинулся к ней на один осторожный шажок и взялся за кроссовку. Но женщина не отпускала ее, а когда все-таки разжала пальцы, то лишь для того, чтобы вцепиться в его руку. Ее ногти утонули в мягких тканях внутренней стороны запястья, взрыли кожу. Эта внезапная хватка, эти острые ногти напугали его до смерти.

— Не я, — повторяла она. Уэйт старался высвободить руку. А миссис Презар второй рукой уже хватала его за ворот расстегнутой куртки, за свитер, оставляя повсюду кровавые следы. Она спросила: — Что ты скажешь людям?