Роман Глушков - Северный шторм

– Забудьте о том, что я говорил, – это всего лишь моя собственная точка зрения, – понизив тон, пошел на попятную Эрлингсон. – Я просто немного погорячился. Делать заявление от лица моего конунга я, само собой, не уполномочен. Но мы действительно можем решить вашу проблему прямо здесь. У меня имеется прямая радиосвязь с конунгом. Если у него найдется время, он ответит на все ваши вопросы в течение ближайших двух-трех часов и выдаст мне в вашем присутствии доверенность для подписи под его заявлением. Думаю, Совет Князей удовлетворит моя печать под протоколом.

Да, в связи с нашим нелегальным нахождением в Святой Европе такая форма ответа Вороньего Когтя российскую сторону тоже вполне бы устроила. Вот действительно была бы удача, не обладай мы вторым, неофициальным, но куда более важным для нас поручением. Уже завтра мы бы сгребли все подписанные и проштампованные протоколы и без оглядки рванули обратно, к восточной границе…

Да, мечтать не вредно…

– Благодарю за содействие, однако вынужден настаивать на личной встрече с конунгом Торвальдом. – Заварившего всю эту кашу Конрада тоже не устраивал такой расклад, и потому фон Циммеру пришлось прибегнуть к отговоркам. – Совет Российских Князей обязал меня завизировать все документы только личной печатью конунга. Обычная бумажная формальность, но, сами понимаете, не я принимал эти законы.

– Ваше право, – пожал плечами Эрлингсон. – Только долго же вам придется догонять наши дружины – сегодня утром они вошли во Флоренцию.

– Что теперь поделать… – обреченно вздохнул коротышка. – Таков удел дипломата – нам, как и вам, воинам, не приходится выбирать для себя работу.

– К сожалению, не могу выделить для вас сопровождение, – добавил форинг. – Кругом враги, поэтому у меня каждый фьольменн на счету. Но любую другую посильную помощь окажу. Что вам требуется: провизия, горючее, теплые вещи?

– От горючего, конечно же, не откажемся, всего остального пока в достатке. – Конрад не стал преступать рамки приличия, но без подсказок смекнул, какую еще помощь, помимо предложенной, следует потребовать от коменданта Базеля. – Осмелюсь попросить вас еще об одной незначительной услуге. До нас дошли слухи, что Центральный Торговый Путь сильно разрушен. Если вас не затруднит, начертите, пожалуйста, нам карту наиболее безопасного маршрута. Ведь вы наверняка обладаете необходимой информацией на сей счет?

Никаких слухов до нас пока не доходило, но мы обсуждали эту проблему сегодня утром, поскольку уже завтра она могла встать перед нами ребром. Фокси утверждал, что, хоть он и не был еще ни разу на Апеннинах, Оборотень подробно рассказывал ему обо всех потайных тропах. Безусловно, мы доверяли нашему проводнику, но раз уж фон Циммеру представился случай разжиться дополнительными сведениями, коротышка решил не упустить и его.

Инге Эрлингсон не стал отрицать, что получал радиограммы от конунга во время продвижения дружин через Альпы, и согласился снабдить нас схемой оптимального маршрута. А также пообещал известить конунга о скором (или не очень скором – как повезет) прибытии к нему российских дипломатов.

Это обнадеживало, поскольку всегда приятно осознавать, что тебя ждут, а особенно там, куда являться без приглашения попросту смертельно опасно. Хотя вряд ли Грингсон огорчится, если послы из России канут без вести где-нибудь по дороге. И вряд ли он будет распекать за это форинга Эрлингсона, отказавшего нам в эскорте, – невелика потеря; русские князья прекрасно понимали, какие напасти грозят их посланникам-нелегалам в Святой Европе. Ничего не поделаешь, законы военного времени. Вернее, полное беззаконие…

Мы предпочли провести ночь перед трудным путешествием через горы в нормальных кроватях. И хоть изучение на сон грядущий выданной нам маршрутной карты должно было напрочь отбить таковой – судя по данным коменданта, Центрального Торгового Пути теперь не существовало вовсе, – выспались мы на удивление хорошо и на следующее утро чувствовали себя свежими и отдохнувшими. Даже вечный брюзга Конрад глядел на заснеженные альпийские пики с оптимизмом в глазах.

Позавтракав и заправив джип, мы в сопровождении уже знакомой нам патрульной группы добрались до границы оборонительных рубежей Базеля. После чего были оставлены на произвол судьбы в незнакомом краю, где ныне царило запустение и власть Гласа Господнего не имела никакой силы. Последнее, однако, не должно было нас расслаблять. Нам предстояло двигаться в кильватере норманнских дружин и опасаться недобитых остатков армии Крестоносцев – некогда грозных вояк, что были озлоблены поражением и теперь мечтали только об отмщении. Отступник Хенриксон со товарищи послужили бы для любого из Защитников отменным утешительным призом…

Я все гадал, чье же терпение лопнет первым: мое или Михаила. И то, и другое когда-то обладали завидной крепостью, но с годами поизносились, как тормозные колодки, жаль только, что замене не подлежали… Сегодня испытанием для нашей выдержки служила патологическая скрытность Конрада Фридриховича, упорно не желавшего посвящать нас в свои планы касательно княжича Ярослава. От дружеских просьб раскрыть нам карты коротышка отшучивался, а от попыток вызвать его на серьезный разговор становился нелюдимым и замыкался в себе.

Я бы, конечно, не придавал этому значения, если бы был зачислен в группу на правах Фокси, – не хочет фон Циммер выдавать свои секреты, да и черт с ним; какое, в конце концов, мое собачье дело, чем он там планирует заниматься в лагере Грингсона? Но раз уж Конрад сам настоял на моем участии, значит, он просто обязан был быть со мной полностью откровенным. К тому же волнующая нас тема не являлась государственной тайной, да и фон Циммер отлично знал, что мы с Михаилом не болтуны. Чего же в таком случае Конрад опасался?

Я терпеливо выжидал, когда коротышка прекратит испытывать наше терпение и устроит если не лекцию, то хотя бы брифинг о том, как он намерен поступить с блудным сыном нашего князя. И если поначалу во всей этой таинственности была даже какая-то интрига, то чем дальше, тем сильнее я склонялся ко мнению, что интриган Конрад сознательно морочит нам мозги непонятно с какими целями.

Однажды, когда я пребывал в скверном настроении, мне в голову запала совсем уж жуткая ересь: а что, если фон Циммеру надоело жить в России и он захотел вернуться на родину и взяться за старое, а в качестве откупного преподнести Ордену Инквизиции нас с Михаилом? И что самое любопытное – мы прибудем в лапы Охотников, поджидающих нас где-то в засаде по дороге, добровольно, как почетный эскорт раскаявшегося магистра.