Они не мы - Григорий Грошев
Или другая сторона… Путь к свободе. Ведь Поэт с Владимиром как-то попадали в метро! Значит, туда можно пройти с внешней стороны Сферы. Да чего там, если бывший солдат умудрился своего ребёнка сюда затащить! Кстати, интересно, что с ним стало. Выжил ли он? Нет, не стоит отвлекаться от главной мысли. Почему всё пошло именно так и почему Владимир оказался не во Дворце возле Главы, не на свободе, где можно есть фрукты прямо с дерева…
А здесь, в тюрьме? На что он надеялся? Выживет ли он после стольких дней мучений и издевательств? Пожалуй, от боли у него просто помутилось сознание. Ведь какой-то план был. Логика в его действиях. Иначе и быть не могло! Он просто не влез бы в эту авантюру, если бы не был изначально уверен в успехе.
«Мысли плясали в моей голове, словно пыль под лучами света. Мне было тяжело. Двойне тяжело от того, что совсем недавно у меня было всё. И даже больше! Было ли это на самом деле? Или мираж, или это мне приснилось? Я подумал, что мне просто нужно сделать то, что хорошо получается – написать что-нибудь. Какую-нибудь статью, или эссе, или маленькую заметку.
Но здесь, в тёмной камере, нет моих лэптопов. Нет даже огрызка карандаша с клочком бумаги. А потому я представил у себя в голове, что снова сижу в своём кабинете. Что напротив меня – экран, тускло светящийся в темноте. О чём бы я написал тогда? Пальцы забегали по невидимой клавиатуре, а передо мною возникли строчки…
…Нескончаемый поток машин плыл в русле дороги, а на моих глазах разворачивалась целая трагедия. Молодого гражданина вели сразу пять стражей Закона, преступник шёл обреченно, опустив голову, и даже не пытался сопротивляться.
На углу улицы процессию ожидал огромный автомобиль, обшитый бронёй, лишь кое-где в теле этого монстра были небольшие технологические отверстия. Они созданы для того, чтобы отстреливаться в случае нападения, пусть даже такого не бывает. Пусть даже под Сферой никто не стреляет.
Значит, человек этот был ужасным преступником, и то, что его не расстреляли на месте, говорило лишь о ценности его головы: может вывести на целую преступную группу. Мне не было жаль его.
Но следом бежала мать, она кричала, билась в истерике и просила, чтобы её сына оставили. Маски очень смешно изменяют голоса, но её крики не вызывали улыбки. Почему её боль отозвалась во мне так, как будто она была моей? Почему мне стало жаль её, страшную, никчёмную женщину? Такие вещи я не научусь понимать никогда.
Как можно жалеть мать убийцы, или хуже того, разрушителя нашего строя, нашего идеального государства? Нелогично. Преступно. Ужасно, с любой точки зрения. Разве не знала она, когда растила своего отпрыска, что нарушать Закон нельзя? Разве не она виновата в том, что в какой-то момент не убила те мысли, которые превратили её ребёнка в зверя, за которым охотится полиция? Тогда почему мне её жаль?
- Александр Р-101! – услышал я стальной голос. – Вам нужно поесть.
Странно, до этого дня ни разу конвоиры не заговаривали со мной. Ни единого раза! Все эти дни и ночи прошли в тишине, если не считать нелепых попыток следователя разговорить меня. Смешных попыток! Только здесь, в заключении, я понял, насколько силён духом. Ни один, даже самый изобретательный маньяк, не сможет отыскать ключ ко мне. Ни один. Услышанное настолько озадачило меня, что я тут же ответил:
- Благодарю. Я не голоден.
- Точно? – переспросил конвоир, и в его стальном голосе были нотки человечности.
- Ну, голоден, конечно… - протянул я. – Но ведь отказывался от еды все эти дни. Вы даже не предлагали.
- Просто оставлю, - продолжил голос. Лица стражника мне так и не увидеть – он где-то там, за стальной дверью. – Просто оставлю это здесь.
Как только раздался лязг смотрового окна, я тут же подскочил на ноги. Из последних сил! Чего там говорить, мне ужасно, жутко, до одури хотелось кушать. На стальном подносе была средняя баночка воды, которую я выпил тут же, одним духом. Полегчало. Дальше – черёд питательной смеси. Всего одна порция, но уже что-то. Она тоже отправилась в недра моего желудка.
В уголке подноса лежало нечто, совсем маленькое… Крохотное. Что же это? Развернув свёрток, я увидел – и не поверил своим глазам. Два маленьких, жёлтых кусочка. Покажи мне их два месяца назад – ни
