Джеймс Хоган - Кодекс жизнетворца
- Сенсоры крыла от девяти-двенадцати до десяти-трех, оранжевый два до шести, - послышался в открытую дверь голос Абакяна. - Температура поверхности быстро растет.
- Переключение на пять градусов назад и на шестнадцать градусов вниз, снизиться до высоты в три тысячи и выдержать эту высоту, - приказала Кларисса. Замбендорфа бросило вперед, но ремни удержали его. Откуда-то из-под пола доносился дребезг.
- Вперед десять, фактор высоты пять, - голос Абакяна. - Спускаемся до одиннадцати.
- Спуск на плюс три - помягче.
- Тормоз снижения больше не три градуса.
- Сядем? - крикнул Замбендорф.
- Что за вопрос! - крикнула в ответ Кларисса. - Не волнуйтесь. Если наши парни могут доставить взбивалку для яиц к Титану, я смогу опустить эту штуку на поверхность.
Они быстро теряли высоту, флаер встал на дыбы, когда Кларисса перевела его в длинный пологий поворот, чтобы они, спускаясь, не уходили далеко от своего нынешнего места. Теперь они спустились под аэрозольный слой, и вокруг во всех направлениях темнота, и лишь изредка внизу белели полоски метана.
- Попробуй на радаре определить профиль местности, - попросила Кларисса Абакяна. - Не хочу очень долго лететь при такой видимости вслепую. Найди что-нибудь возвышенное и плоское - что-то вроде плато. Абакян поработал у консоли сбоку от себя, негромко выругался и попробовал еще. - Поставь центральную линию уровня высоты на ноль, - сказала Кларисса, искоса взглянув на него. - Потом используй широкую базу сканирования и выбери нужный профиль по указателю на с-три.
- Что?... А, да, ладно... Сделал. - Абакян прочел информацию, появившуюся на одном из экранов. - Мы как будто на высоте в тридцать пять тысяч метров, скорость по отношению к поверхности три ноль восемь пять километров в час, уменьшается на двадцать восемь метров в секунду за секунду. Под нами гористая местность с вершинами высотой примерно в восемь тысяч метров над средним уровнем поверхности.
- Есть плоские вершины? - спросила Кларисса.
- Самые высокие нет. Но есть несколько в пять тысяч метров, те выглядят получше.
- Давай координаты по радару со второго экрана.
- Даю.
Флаер продолжал терять скорость и высоту.
- Ну, хорошо, несколько тормозящих импульсов вперед, потом включи нижние прожекторы и дай мне картинку местности на экран один, - приказала Кларисса, несколько секунд разглядывавшая дисплей. - Я хочу получше взглянуть на этого парня с плоской головой между двумя высокими. Видишь, что я имею в виду?
- Вижу, - ответил Абакян, глядя на свой экран. - Передние импульсы на пять ноль и пять ноль метров. Нижние прожекторы включены. Картина передана на экран пилота номер один.
Флаер неподвижно повис во мгле, несколько секунд спустя вспыхнули два ослепительно ярких прожектора и осветили плоскую вершину, которую радар уже нащупал своими невидимыми пальцами. Вершина относительно ровная, без трещин и щелей, не видно камней и обломков. Прожекторы нашли посадочную площадку и остановились на ней, и флаер начал медленно опускаться, перейдя на последнюю - в сотни метров - стадию посадки.
- Что это за предзнаменование? - со страхом прошептал Грурк; он окаменел и со страхом смотрел на два ярких чисто-фиолетовых шара, которые появились в небе над горной вершиной, когда стихли голоса. - Клянусь Жизнетворцем! - воскликнул он. Летающее существо, похожее на то, что он видел над Ксерксеоном, но сверкающее огнем и гораздо большее, плыло над горой выше шаров. Оно медленно опускалось, стоя на колоннах фиолетового свечения. Шары тоже медленно опускались, все время держась перед существом, словно расчищая ему путь - предвестники света, идущие перед небесным зверем, прежде чем он совершит свой спуск из священных пределов за небом. Существо скрылось из вида, и вскоре на вершине появился устойчивый фиолетовый ореол.
Что это означает? Знак ли это Грурку подняться на вершину или предупреждение, что он должен вернуться? Будет ли он уничтожен за самоуверенность и высокомерие, если пойдет вперед, или наказан за неповиновение и трусость, если пойдет назад? На краткое мгновение Грурк пожалел, что здесь нет его брата Тирга: хоть тот и святотатец, его нечестивые методы рассуждения могли бы в этом случае оказаться полезными. Но тут Грурк вспомнил, какое сообщение получил, когда уходил из Ксерксеона: скоро ему будет указана тропа, по которой велит ему идти Жизнетворец. Пути Жизнетворца бывают загадочны и темны, но никогда обманчивы и капризны.
Итак этот момент наступил.
Со смесью изумления, трепета и возбуждения, которые нарастали с каждым шагом, Грурк снова направил свое животное на тропу, по которой двигался, и начал подъем. Когда ровная местность сменилась ледяными утесами и обломками скал, он спешился в горном кустарнике, растущем у ручья, привязал животное к опоре трубопровода у рощицы трубогибочных машин и пешком пошел дальше, к загадочному свету на вершине.
- Так что может сделать Джерри? - спросил Замбендорф.
Вернон Прайс пожал плечами в своем сидении в другом конце кабины.
- Он еще сам не знает. А вы что можете сделать? Попытаться объяснить талоидам, что за всем этим стоит, и может быть... Тогда достаточное количество их разберется и сбросит своих правителей, которые сговариваются с Жиро. Короче говоря, вы будете их образовывать, я думаю.
Замбендорф покачал головой.
- Нет, Вернон. Это не сработает.
Прайс неловко пошевелил ногами, как будто сам в глубине души понимал это.
- Почему? - спросил он.
- Потому что талоиды очень похожи на людей: они верят в то, во что хотят верить, и закрывают глаза на то, во что не хотят верить. Они хотят видеть мир не таким, каков он есть - это слишком неудобно и неприятно, - а таким, каким им хочется его видеть. Поэтому они поддаются иллюзиям.
Прайс нахмурился.
- Не уверен, что понимаю связь.
- Посмотрите на предводителей, за которыми следуют люди, чьи приказы они выполняют. Что вы увидите? По большей части эти предводители стали таковыми не из-за своих исключительных талантов и способностей - они даже не очень умны. Главное их свойство - легковерие и исключительная способность к самообману. Но люди этого не видят. В сознании последователей существует совсем другой образ предводителя. Личность, за которой идут последователи, это фантазия, созданная их собственным воображением; они проецируют свои желания на любого человека, способного сыграть такую роль. А предводителю нужно только обладать достаточной наглостью, что сказать людям, что у него есть то, что им нужно. Они верят, потому что им нужно верить.
- Им нужно верить, что они в умелых руках, - сказал Прайс, соглашаясь с Замбендорфом. - Важна не правда, важна уверенность. - Говорил он так, словно не в первый раз.
- Во всяком случае иллюзия в уверенности, - согласился Замбендорф. Если они будут знать свое место и что делать, жизнь станет удобной и простой. Чтобы чувствовать себя уверенными, им нужны сильные фигуры, представляющие власть. Без них они теряются - беспомощно, безнадежно и болезненно. Они говорят о свободе, но мысль о подлинной свободе приводит их в ужас. Они не могут с ней справиться... пока не научатся сами. - Он поднял голову и посмотрел на Прайса. - Вот почему объяснения не принесут ничего хорошего. Даже если сегодня они избавятся от одних, завтра подчинятся другим, не лучше, а скорее всего, гораздо хуже нынешних. На таком опыте они ничему не научатся.
Несколько секунд оба молчали, слышались только голоса Клариссы и Абакяна, которые называли друг другу числа в носовой кабине.
- Так что же нам делать? - спросил наконец Прайс. - С талоидами. Мы не можем просто умыть руки и ничего не делать.
Замбендорф мрачно взглянул на пол и вздохнул.
- Прежде всего нужно принять реальность такой, какова она есть, медленно ответил он. - А реальность такова, что невозможно превратить суеверные невежественные существа за одну ночь в рациональных объективных мыслителей. Вы только зря потратите время. У них нет необходимых концепций. Единственный способ заставить их перестать слушать своих продажных предводителей - не дать им какой-нибудь наш лозунг, а дать понять и разобраться самим. Вы правы: ответ в образовании но, к сожалению, сделать это мгновенно невозможно.
Прайс задумался.
- Ну, если это так, то, может, полезнее дать им какую-то замену их суеверий на время, - сказал он. - Вы должны понимать, о чем я говорю. Ведь вы сами занимались этим многие годы.
- Ну, вам понадобилось немало времени, чтобы понять это, - проворчал Замбендорф.
Прайс потрогал пальцем зуб и с сомнением посмотрел на Замбендорфа, потом отвернулся и уставился в стену. Неожиданно он встал, пересек кабину и подошел к иллюминатору.
- Что там? - спросил Замбендорф, поворачиваясь.
- Мне показалось, что там на краю света что-то шевельнулось... А может, и нет. Не знаю.
Замбендорф тоже встал и подошел к иллюминатору, чтобы взглянуть самому. Через несколько секунд он крикнул в сторону передней кабины:
