Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

Глава 164.

"Мокрый цыплёнок".

Капитан СС Отто Шульц боялся высоких начальников. За то недолгое, но жуткое время, пока его насильно держали в составе группировки заговорщиков, у Шульца выработался такой условный рефлекс: бояться. Траурихлиген пытался заговорить гауляйтеру зубы, а Шульц - кротко молчал и топал сзади, как полагается адъютанту... Он уже научился скрывать эмоции: лицо Шульца не выражало ничего, кроме преданности своему генералу, хотя неподготовленный человек, окажись сейчас на его месте, мог запросто погибнуть от инфаркта... Шульц стоял на высоком крыльце райкома - за широкой спиной своего генерала - и видел, как Баум встречает кортеж гуляйтера, отдаёт по уставу честь, когда гауляйтер покинул свой "Мерседес". Да, гауляйтер очеь поправился за последнее время... Либо его жизнь очень спокойна, размеренна и изобильна, либо он переживает каждодневный тяжелейший стресс...

- Хайль Гитлер! - Траурихлиген поздоровался с гауляйтером по уставу, и Шульц за ним сделал то же самое.

- Хай... - пробурчал гауляйтер сытым голосом, переваливаясь на ходу, следуя за Траурихлигеном и Шульцем под сыроватую сень райкома. Траурихлиген в скором времени снесёт этот старый, проплеслевелый насквозь райком и построит на его месте новый штаб, похожий на штабы будущего. Его макет в масштабе стоит в бункере заговорщиков на видном месте - Баум нахваливает его, а Шульц - боится, как и всего, что связано с будущим...

Эрих Траурихлиген выкатил гостеприимную улыбку - "дежурную", за которой скрывалась только лютая ненависть к очередному врагу, который неосмотрительно пожаловал к нему в гости. Гауляйтер же был явно чем-то недоволен: сердито сдвигал брови, морщил лоб и нос, оглядываясь вокруг себя. Видя его неважное настроение и слыша, как он бурчит в ответ на приветствия, Траурихлиген начал подозревать, что Сенцов, таки, напортачил где-то и, видимо, очень серьёзно...

- Мне здесь у вас совсем не нравится! - выплюнул гауляйтер, проходя через холл, "украшенный" люстрой из настоящих человеческих черепов и костей, прикрученных проволокой к толстым цепям.

Мимо крокодилов он двигался мелкими шажками, стараясь не шуметь, а хищники поворачивали свои оскаленные морды, надеясь пообедать либо самим гауляйтером, либо его щекастым адъютантом, похожим больше на молочного поросёнка, нежели чем на человека. Адъютант гауляйтера от страха хотел прижаться к стене, но ему не позволяло служебное положение. Поэтому он плёлся в арьергарде и заметно, комично дрожал.

- В нашем регионе намного лучше и безопаснее, чем в остальных! - заискивающим тоном произнёс Траурихлиген, который уже принял радикальное решение: гауляйтер ему не нужен, и сегоня же его не станет.

Преодолев "холл ужасов", гауляйтер размашисто зашагал, отбивая топот, за ним спешно засеменил его адъютант, на котором форма трещала по швам - очень уж он поправился за последнее время, как его начальник.

- Шульц, бегите и прикажите подать гостям изысканный обед! - громко распорядился Траурихлиген, а Шульц едва не споткнулся на бегу. Слова "Изысканный обед" были кодом и означали, что гости снискали опалу повелителя, и каждое блюдо, которое им подадут, будет нести смертоносную "начинку".

- Яволь! - отчеканил Шульц и поспешил исчезнуть, стараясь ничем не выдать свой испуг: иначе, Траурихлиген напичкает "изысканным обедом" его самого.

Столовую в райкоме переделали кардинально - всё советское давным-давно пошло на помойку. Траурихлиген считал убогими простые советские столы, стулья, светильники, посуду, стены, полы, потолки... И всё это без жалости выкинул, заказав в каких-то дальних странах настоящий мрамор, бархат, подлинные картины, изысканную резную мебель, венецианский фарфор вместо обычных сероватых тарелок и бокалы из богемского хрусталя вместо простых гранёных стаканов... На высоком потолке художник из Флоренции целый месяц выписывал фрески, достойные Сикстинской капеллы, а сам Шульц и несколько солдат целый день подвешивали хрустальные люстры, превращая банальную столовую в ослепительный обеденный зал, достойный лучших ресторанов мира. Денег на всё великолепие было угрохано столько, сколько никому здесь не снилось, а Траурихлиген, взгляднув на отремонтированную столовую проронил скупое:

- Ну, вот, теперь совсем неплохо!..

Шульц корпел над "изысканным обедом", в меню которого, кроме прочих невиданных вкусностей, прочно вошли напичканные смертельным ядом фисташки, убийственный шоколад, конфеты с "сюрпризом", а так же - главный козырь, редчайшее вино "Трокенбиренаушлезе", переполненное кардиотоксинами. Если кто откажется от фисташек, не позарится на шоколад и останется равнодушным к конфетам - мимо "Трокенбиренаушлезе" он не пройдёт и попадётся в смертельную ловушку. Проигнорировать траурихлигеновское вино никто ещё не смог - поэтому оно и считалось главным оружием в арсенале отравителя. Сервируя роскошный стол серебряными приборами, Шульц отправил в погреб солдата - сам он боялся заходить туда, где хранится страшный яд - а вдруг он случайно пролился на пол, и его ядовитые пары отравят его и убьют?? Солдат же был подвергнут муштре и от этого - туп, по-солдатски выполнял приказы, не обсуждая. Безобидного Шульца он считал суровым офицером, который мог рассрелять его за любую провинность - вот он и поскакал в погреб вприпрыжку, дабы выполнтиь очередной приказ...

Эрих Траурихлиген не спускал с лица дежурной улыбки - всю дорогу, пока ненавязчиво вёл гауляйтера в обеденный зал, он дежурно улыбался и ложно заискивал, заговаривая зубы. Гауляйтер фыркал, с недовльством зыркая по сторонам и видя вокруг себя помпезную роскошь, которая злила его до чёртиков.

- Могу я узнать, на что вы потратили средства? - ехидно осведомился гауляйтер, нехотя топая за Траурихлигеном по расширенному коридору, снабжённому подсветкой из будущего.

- Я за обедом предоставлю вам все документы! - пропел Траурихлиген, делая вид, что заискивает перед начальником, хотя сам думал, отом, что если гауляйтера удасться отравить - станет намного меньше проблем... Он спокойно умрёт за рулём, и можно будет его смерть списать на плохие дороги, невнимательность, дерево... Ну, врезался, с кем не бывает такого, тем более на разбитых войною дорогах?

- Хотите фисташек? - предложил Траурихлиген, стараясь изобразить предельную вежливость, на которую только был способен.

- Нет, мне не до этого! - сварливым голосом выплюнул гауляйтер, отпихнув от себя солдата-офицанта, который услужливо поднёс к его глазам блюдце, наполненное редкими на войне солёными орешками.

Шульц в это время молча ютился в углу: он отлично знал, что все изысканные угощения его хозяина снабжены смертоносным "сюрпризом"... А если Траурихлиген кого-либо усиленно пичкает ими - значит, решил избавиться.