Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

— Здравствуйте, — негромко произнес Мальчик, не желая привлекать постороннего внимания к своему пробуждению.

— Привет, малыш, — так же тихонько ответила она и улыбнулась. — Как ты?

— Вроде нормально… Руки мне не отрезали?

— Целы твои хваталки… Врач сказал, что великим пианистом не будешь, но играть для себя и писать сможешь… Ты умеешь лабать на пианино?

— Не ахти как… Легкие вещицы… Я очень благодарен вам… Спасибо…

— За что? — удивленно подняла брови Девчонка.

— За мое воскресение… Почему вы это сделали?

— Называй меня на «ты», малыш… Мне по фигу эти твои эликские финти-минти дерьмовые…

— Ладно, — улыбнулся Мальчик, — так почему же ты это сделала? Ты ведь была с ними…

— Ты первый, кто отказался от меня, когда он предлагал… — лицо Девчонки от неприятных воспоминаний сразу сделалось злым, жестким и взрослым.

— Извини, что задел рану.

— А-а, фуфло, — отмахнулась она, чуть помягчев лицом.

— Поэтому же ты и не кастрировала меня?

— Попал в щель хреном, да не всунул, — хмыкнула Девчонка.

— А почему же еще? — с трудом расшифровал ее ответ Мальчик.

— Ну, че липнешь, как комар к заднице? — зарделась она. — Ну, пожалела пацана… Ну, еще… Интересно ведь, как трахаются боги… А если бы я оттяпала твою трахалку, то никогда бы и не узнала…

— Я так полагаю, что боги не трахаются, а любят, — отреагировал Мальчик.

— Как, совсем не трахаются? — искренне удивилась Девчонка. — Зачем же тогда им трахалки?

— Чтобы любить, — терпеливо пытался Мальчик донести до ее сознания терминологическую разницу сексуальных определений.

— И поэтому ты отказался от меня? — спросила она.

— Я не бог, — ответил он, — но в этом хочу быть подобен ему. Я, конечно, не спец, но мне представляется, что все мы боги, если любим, а не трахаемся.

— Красиво, — мечтательно вздохнула она, — но непонятно.

— Так, значит, я был не первый на хресте? — вернул разговор в прежнее русло Мальчик.

— Не-е… Мне уж и считать остомудило, сколько этого дерьма там перебывало, — легко призналась Девчонка. — Разве ты не усек черных пятен на хресте?.. Это кровь эликов… Дерьмо их праху…

— Ты никому об этом еще не говорила? — повернулся в сторону двери Мальчик.

— За дуру держишь? — хмыкнула она.

— Зачем же вы это делали? — спросил он.

— Они — хрен знает, — пожала плечами Девчонка. — А я, в натуре, зарок дала кастрировать всех эликов… Ведь то, что травил тебе Мессир, правда…

— Так он велел вам называть его Мессир?.. Да у него мания величия.

— Не усекла? — не поняла Девчонка.

— Мессиром называли Воланда.

— Кто это?

— Одно из обаятельных воплощений Сатаны, напоминающее о том, что Сатана — лишь одна из ипостасей Бога…

— Ни фига не усекла, — призналась Девчонка.

— И как вам удавалось все это проделывать? — вернулся к основной теме Мальчик.

— Да проще, чем хреном чай мешать, — скривилась она. — Мессир клеил для меня клиента, приводил в бункер… Тот трахал меня. Потом его тепленького снимали и притрахивали на хрест…

— Неужели нельзя было без тебя?! — воскликнул он.

— Не-а, Мессир травил, что казнь невинного — убийство, а за растление малолетних во все времена давали вышку…

— И ты кастрировала их?

— Да, — легко подтвердила Девчонка, хищно сверкнув глазками, — оттяпывала под самый корень и заталкивала в их орущие хлебала!.. — она плотоядно оскалилась, и эта звериная гримаса совершенно не гармонировала с ее косичками и бантами. — Чтобы они уже по горло нажрались!..

Мальчика непроизвольно передернуло.

— А потом? — спросил он еле слышно.

— Подыхали они потом… Молча — кляп я им делала клевый… Дальше не мое дело… Кажется, лучшие куски швыряли бездомным псам, а остальное скармливали крысам и спускали в канализацию… хрен его знает… Пацаны занимались…

— И как же ты собиралась жить с этим?

— Да, никак… Мне по фигу… — махнула она ручкой. — Я уже давно умерла… Когда-нибудь меня бы все равно пришили… Клиенты такое вытворяли за свои вонючие башли! Я, наверное, живучей кошки… Мессир все это снимал на видеокамеру и продавал порномафии…

— Мерзавец! — прошипел Мальчик.

— Он помогал мне мстить, — явно не в полной мере согласилась она.

— Сейчас не носят таких кос, — улыбнулся он после продолжительной паузы. — Но тебе идет…

— Я знаю, что не носят. Хрен с ним… Мне нравится. Никто никогда не заплетал мне кос, а твоя бабушка заплела. Она говорила, что в детстве носила такие.

— Точно! — подтвердил Мальчик. — Я видел на фотографиях. Тебя не очень замучили вопросами?

— На мне знаешь, где залезешь… Я залила, будто нашла тебя с котом случайно, когда спустилась в подвал по малой нужде. В какой, уже не фурычу, потому что занялась тобой и все было по фигу… Наверное, ищейки уже рыщут по всем подвалам… Только они ни хрена не найдут. Мессир хитер, как крыса — они давно уже оттуда слиняли.

— Знаешь что, — сказал вдруг Мальчик, — давай ты будешь жить у нас… Я очень бы этого хотел, а ты?..

— Фуфло это. Я же в розыске… Теперь меня вернут предкам. Только я все равно слиняю…

— Я уверен, что мама договорится с ними, — заверил ее Мальчик.

— Купит тебе новую куклу?.. — усмехнулась Девчонка. Не захочет… Она ревнует.

— Мама?! — удивился Мальчик.

— А что? Обычное дело… И еще, чует мое нутро, она тебе больше, чем мама…

— Не понял, — признался Мальчик.

— Кайфово, хоть что-то ты не сечешь, а то уж я совсем себя дубиной ощутила, — рассмеялась она. — Твоя мамочка в твоем присутствии ощущает себя женщиной…

— А кем же ей еще себя ощущать?.. Мужчиной, что ли?..опять не понял он.

— Фиг с ним, — прервала она обсуждение, — вырастешь — допетришь.

— Тоже мне взрослая, — насупился Мальчик.

— Я не взрослая, малыш, — тихо и серьезно ответила она. — Я — старуха…

— Ладно, — виновато улыбнулся он. — Будешь моей второй бабушкой! А то у всех две бабушки, а у меня одна.

— Неизвестно, что скажет на это первая бабушка…

— Мое слово тоже кое-что значит, — чуть повысил он голос.

— В этой семье твое слово значит все… — кивнула Девчонка. Открылась дверь. В палату вошел врач. Следом госпожа Мэр.

— Сынок! — бросилась она к кровати, увидев открытые глаза сына. — Как ты?

— Нормально, мама, — успокаивающе улыбнулся Мальчик, заметив, как она остановилась перед самой кроватью явно боясь ненароком задеть его и сделать больно. И еще он успел заметить странный взгляд, брошенный ею на Девчонку.