Р. Лафферти - Сборник рассказов

— О Господи, Лео, уже!

— Что — уже? Эй, а что это за туман, что за дымка? А эта голубая гора за туманом?

— Это ледник, тупица, ледник, — простонал Чарли, и в этот момент самый северный фрагмент картины закончился.

— Смешай-ка еще виски с кровью опоссума, Джинджер, — сказал Лео Нейшн. — Похоже, это всем пойдет на пользу.

— Отлично, правда? — спросил Лео Нейшн немного спустя, когда они втроем прикончили крепчайшую смесь.

— Отлично, — подтвердил Чарли Лонгбэнк, хотя его била дрожь. — Но кто здесь побывал, Лео?

— Да, Чарли, ты недавно сказал — "уже". Что ты имел в виду?

— Это уже микрофильм, Лео, их микрофильм. Бракованный кусок, как я думаю.

— Ну-ну, теперь я понимаю, почему виски с кровью опоссума никак не войдет в моду, — заметил Лео. — Скажи-ка, а тогда старина опоссум уже был здесь?

— Старина опоссум-то был, а нас не было. — Чарлз Лонгбэнк дрожал, не переставая. — Но мне кажется, что кто-то постарше, чем опоссум, снова тут что-то вынюхивает, а нос у него гораздо длиннее.

Чарлз Лонгбэнк отчаянно трясся. Еще одно слово, и он сломается.

— А эти облака на… ну, на пленке, Чарли, что это? — допытывался Лео Нейшн.

И Чарли сломался.

— Господи Боже мой! — крикнул он, и лицо его исказилось. — Хотел бы я, чтобы это действительно были облака! Ах, Лео, Лео, кто был здесь, кто они такие?

— Мне холодно, Чарли, — отозвался Лео Нейшн. — Откуда-то дует, просто до костей пробирает.

Следы на пленке… они казались очень знакомыми, но слишком большими: завитки и петли были не меньше восемнадцати футов длиной…

Перевод Валентины Кулагиной-Ярцевой

Лягушка на горе

Он проснулся для гор, как говорит поэт. И впрямь они уникальны. Согласно легенде, океаны и низменности созданы давным-давно. А вот горы обновляются каждое утро.

Потребовалась некоторая подготовка. Гарамаск проделал ее.

— Ненавижу космос, — заявил он, когда принял решение.

Члены экипажа удивились.

— Почему, мистер Гарамаск? — спросил капитан. — Вы провели в космосе больше времени, чем я, и где только ни побывали. Вы заработали на космическом бизнесе огромную кучу денег. Я не встречал никого с такой тягой к путешествиям и новым мирам. Вы настолько экспансивный человек, что, по-моему, вам должна нравиться бесконечность космоса.

— Да, я люблю движение и люблю путешествовать, — ответил Гарамаск. — Мне нравятся разнообразные миры. Но в космосе чувство движения и вкус путешествования пропадают. И космос не бесконечный. Он все сжимает. Скажем, мне понравилась какая-нибудь гористая планета, но космос убивает мое чувство, потому что я видел, как эта планета возникла на экране внешнего обзора словно микроб, и буду наблюдать, как она исчезнет с экрана опять же словно микроб. Я рассматривал эпические горы под микроскопом. А когда убирал микроскоп, то знал, что они слишком малы, чтобы различить их невооруженным глазом. Все неистовые, буйные миры, которые мне нравятся, слишком ничтожны в масштабах космоса, чтобы увидеть их или поверить в них. Я люблю большой мир и ненавижу космос за то, что тот уничтожает его величественность.

— Парават не такой уж большой мир, мистер Гарамаск, — заметил капитан.

— Большой, большой! Он огромный! — возразил Гарамаск. — Не надо принижать его. Это крупнейший мир по меркам человека, и я не позволю этому масштабу страдать от сравнения. Он обширен настолько, насколько человек может освоить его территорию, не теряя при этом связь с цивилизацией. Сила притяжения в полтора раза больше земной бросает вызов нашим мускулам. В атмосфере достаточно кислорода, чтобы наполнить мышцы силой. Там есть горы в десять тысяч метров высотой: самые высокие горы, на которые человек может взобраться самостоятельно, без помощи устройств и машин. Не надо принижать его в моих глазах! Я достаточно богат, чтобы вы не относились ко мне как к досадному недоразумению. Я оставил необходимые инструкции. Пожалуйста, следуйте им.

— Мистер Гарамаск, вы когда-нибудь были молоды? — спросил капитан.

— Я и сейчас молод, капитан. Я в лучшей физической форме, нежели любой на этом корабле. Идея, которую я осуществляю, тоже весьма юна и честолюбива.

— И вы никогда не были другим, мистер Гарамаск, не таким молодым и менее ловким?

— Не понимаю, о чем вы, капитан, но полагаю, что не был. Следуйте моим инструкциям.

Инструкции Гарамаска предписывали погрузить его в управляемый сон, доставить на планету и, пока он спит, поселить поближе к горам. Он не увидел ни когда Парават появился на экранах — размером с микроба, ни когда он вырос в сотни миллионов раз — до величины горошины. Он не увидел, как планета на экране стала вдвое больше Земли. Он пропустил посадку.

Из порта его перевезли за сто километров в домик в горной местности. Там его устроили так, как подобает состоятельному человеку. Гарамаск проспал запланированное количество часов и проснулся ранним утром. Он проснулся для гор.

Гарамаск вышел наружу, на свежий воздух Паравата, и очутился посреди небольшого городка Маунтин-Фут. В его бумажнике лежал ордер на арест и смертную казнь. Его целью был сбор информации о мире, чья жизнеспособная цивилизация внезапно остановилась в развитии и чей народ рогха (элита, высшая раса) исчез, или почти исчез, уступив место глупым оганта, — и все это на глазах одного поколения.

Гарамаск собирался принять участие в охотничьей экспедиции на трехъярусную гору: его ждала охота на ягуара Сайнека, медведя Риксино, орла-кондора Шасоуса и еще на Батер-Джено, скальную обезьяну или человека-лягушку (в зависимости от перевода). Говорили, что это самая сложная охота в галактике. И вероятнее всего, что он не вернется с трехъярусной горы, потому что еще ни одному охотнику-человеку не удавалось убить всех четырех тварей и остаться в живых; хотя охотники-оганта, как говорили, добивались своего.

Попутно Гарамаск охотился за ответом на загадку: что случилось с элитой общества? Способны ли те немногие рогха, что остались в живых, усилить свое влияние? Можно ли придать импульс их цивилизации? Не случится ли так, что сомнительное доминирование глупых оганта сведет на нет остатки рогха? Почему высшая раса пала (говорят, добровольно) перед занимающими более низкую ступень на лестнице эволюции?

Вдобавок Гарамаск охотился за убийцей — будь тот из рода оганта или рогха, зверем или человеком, — за тем, кто убил Элина. Гарамаск не осознавал, насколько близким другом был для него Элин, пока не случилось несчастье. Официально Элин погиб на охоте во время схватки с Батер-Джено, скальной обезьяной или человеком-лягушкой. Но некоторое время назад Элин явился Гарамаску в рапсодия-сне и заявил, что его убил проводник и напарник по охоте — оганта по имени Окрас, который в настоящий момент мог уже не существовать как оганта.