Николай Трублаини - Глубинный путь

- Диспетчер! - кричал я в трубку. - Алло... Алло... Кто у телефона?

Я узнал голос Макаренко.

- Ярослав Васильевич, я из Северной штольни. Нас заливает. Организуйте помощь.

- Вас до сих пор не вывезли?

- Нет.

- Сколько вас? Где Догадов?

- Четверо: Лида, техник, бригадир и я. Догадова нет. Они должны были за нами вернуться...

- Сохраняйте спокойствие, держите с нами связь. Сейчас посылаю помощь.

- У нас заливает телефон.

- Все будет хорошо, - сурово сказал инженер. - Я сам спускаюсь в шахту.

- Что случилось?

Но телефон уже молчал. Я что было силы дул в трубку. Вскоре я услышал другой голос:

- Северная штольня? Как дела?

- Я говорю плавая.

- Из телефонной будки?

- Да. Скажите, что случилось в шахте? Что это за новый взрыв.

Мой неизвестный собеседник замялся, словно не желая сказать правду. Наконец он проговорил:

- Товарищ Макаренко уже спустился в шахту.

- Скажите, что случилось?

- Сильно пошла вода.

- А взрыв?

- Прорвало изоляционную перемычку, - после паузы сказал наконец мой собеседник.

В то же мгновение я услышал в трубке какой-то шепот. Это шептал мой собеседник, а может быть, кто-нибудь другой говорил с ним. Мне показалось, что я разобрал слова "безнадежное положение" и одновременно словно уловил сдержанное всхлипывание.

Меня вдруг пронизал внутренний холод. Я хотел говорить, но не смог. Но вот в трубке послышался знакомый мужественный голос Кротова.

- Северная! - кричал он.

- Слушаю, - ослабевшим голосом ответил я.

- Кто это?

- Я, Кайдаш.

- Макаренко послал рабочих проверить электроустановку, которая передает ток в Северную штольню. Может быть, удастся дать вам ток. Скажите бригадиру, пусть попробует двинуть литостат и пробиваться к выемке.

- Слушаю. Разговаривать больше не могу, - теряя силы, ответил я. Прощайте!

Когда я произносил это, мой голос задрожал. Мне показалось, что кто-то в ответ мне чуть слышно прошептал: "Прощайте!" Но сердитый голос Кротова перебил:

- До свиданья!

Я оставил телефонную будку и, выбиваясь из сил, поплыл к литостату. Меня там нетерпеливо ждали. Бригадир Набокин уже не спал и стоял между техником и девушкой. Он поражал своим спокойствием.

- Как поживаете? - спросил он меня.

Вопрос, естественно, вызвал у меня раздражение. Однако я почувствовал, что бригадир из тех людей, которые способны и серьезно оценить обстановку и пошутить в минуту смертельной опасности.

- Послали помощь, - сказал я, взбираясь на литостат.

Теперь это было нетрудно сделать, так как вода стояла только сантиметра на два ниже площадки, на которой мы находились.

- Что случилось? - спросила Лида.

- Перемычку какую-то прорвало...

В глазах Гмыри появился такой ужас, что я сразу же пожалел о своих словах.

- Перемычку? - хрипло переспросил он меня.

Очевидно, нам грозила большая опасность, но сам я не знал, что это за перемычка и где она находится.

- Макаренко спустился в шахту и обещает нас спасти. А вам, обратился я к бригадиру, - приказано приготовить литостат и, когда наладят подачу электроэнергии, передвинуться ближе к выемке.

- Пусть подают. Только до сих пор ничего у них не выходило. Сейчас проверю моторы.

Машинист полез в кабинку управления.

Вода уже доходила до "капитанской палубы", как мы называли нашу площадку, и под ноги нам побежали едва заметные струйки.

- Что это за перемычка? - спросил я Гмырю.

- Изоляционная перемычка. Она должна была защищать штольню и туннель от подземной реки, которую выводили из озера.

- Это очень опасно?

- Шлюз еще можно закрыть, а на прорванную перемычку заплатки не положишь. Сюда вытечет вся вода из озера.

- Но нас обещают спасти.

- Если успеют...

Наступило молчание. Каждый думал свою думу, искал выхода из тяжелого положения...

А вода все прибывала. Она доходила нам уже до икр. В это время из кабины управления вылез бригадир.

- Слушайте, друзья, - обратился он к нам, - в кабину уже просачивается вода.

Мы ожидали, что он скажет еще.

- Моторы пока не работают. Но мне нужно сидеть там. Может быть, все-таки подадут электроэнергию. Вот почему я хочу запереться по-настоящему. Кабина закрывается герметически, только воздуха в ней хватит не более чем на час. Вы полезайте наверх, там есть две выдвижные лесенки. Поднимитесь еще на полметра повыше. Хотя меня и захлестнет водой, но я потом выскочу. Мы будем перестукиваться. Когда нужно будет остановить литостат - разумеется, если он пойдет, - стучите ногами. Если подоспеет помощь, пусть кто-нибудь из вас десять раз простучит мне, и я вылезу.

Он сознательно шел навстречу опасности...

Машинист скрылся в кабине и плотно закрыл дверь, а мы полезли наверх и разместились на выдвижных лесенках. На одной лесенке устроились Лида и я, а на другой, метрах в шести от нас, - Гмыря.

Скоро вода затопила задраенный люк, ведущий в кабинку машиниста. Теперь мы были с ним разъединены. Только трубка телефона еще на палец поднималась над водой, и Гмыря время от времени пользовался ею, чтобы сказать машинисту несколько слов. Еще десять - пятнадцать минут, и техник закрыл трубку, потому что вода почти сравнялась с ее краями.

И вдруг, когда всякая связь с машинистом прекратилась, литостат неожиданно задрожал, зашевелился. Значит, электрики добились успеха.

Медленно, вряд ли скорее, чем черепаха, подземный корабль повернулся и пополз. Снова вспыхнула угасшая было надежда на спасение. Преодолевая поток, литостат двинулся по направлению к туннелю. Лампочки, светившие в туннеле, давали нам возможность ориентироваться. Но как это делал находившийся под водой машинист?

Скоро мы почувствовали, что литостат наткнулся на какое-то препятствие. Вероятно, это были вагонетки. Мощная машина со скрежетом взяла немного в сторону и снова двинулась вперед. Вода поднималась все выше и выше, и меня тревожила мысль, сможем ли мы добраться хотя бы до выемки. Не остановит ли нас наводнение раньше?

Но что-то иное остановило литостат. Он словно споткнулся и вдруг перестал двигаться. Глухое гудение электромоторов замолкло. Вокруг успокаивалась вода, взволнованная могучей машиной.

Мы не знали, что случилось, но догадались: по-видимому, снова прекратилась подача электроэнергии.

- Больше чем полдороги прошли! - крикнул нам Гмыря. - Если бы было посветлее, уже видны были бы выемка и поворот в туннель.

После того как техник перестал чувствовать ответственность за жизнь многих людей, он словно размагнитился. Исчезла твердость, которую я наблюдал у него в первые часы моего пребывания в Северной штольне. Он не разговаривал и, казалось, начал дремать на своей лесенке.