Алекс Норк - Еще не вечер

— Не беспокойтесь, в лучшем виде всё будет.

— Глубинный, как договаривались?

— Локальное землетрясенье в три балла.

— Локально — это как?

— А вы отойдите еще метров на двадцать, там ничего не будет, кроме небольшого толчка, а здесь… землю выкинет вверх метра на два.

Заметно стало: трудится мастер — движения быстрые, точные; Виктор подумал с радостью — тут много времени не уйдет.

Они отошли, как положено.

Что скоро произойдет в действительности, они не знают, и Игорь Петрович, словно поймав эту мысль, говорит тихим голосом:

— Ну, Витя, ежели что, пострадаем за правду. Мне по возрасту уже недостойно бояться, — голова качнулась в сторону лейтенанта, — он человек одинокий…

— Я тоже.

Фотография вспомнилась, виденная, сегодня только, в доме Зубакина, застывшая в памяти, будто всегда там была.

А небо, небо, небо… без единого облака, с неяркой уже, ласковой синевой, небо любило всё что внизу, каждую жизнь человека, букашки, листика и говорило собою про общее счастье, которое только и есть настоящее. Полковник смотрел туда, задрав голову, лицо его, показалось, вернулось в их общее — молодость-детство…

Но отчего-то внутри у Виктора шевельнулась тревожность.

Он прислушался к звукам, шедшим от работавшего лейтенанта, — но не оттуда, а от леса, и в боковом зрении обозначился силуэт…

Так, свой пистолет вынуть поздно, полковник не успевает тем более, а ствол смотрит на них, надежда на лейтенанта… нет, человек хриплым голосом приказывает ему — руки за голову и подойти к остальным.

Что делать, что…

Прикрыть собой полковника — тот выхватит пистолет…

— В сторону! Или убью обоих.

— Спокойно, Витя. Наверно, это судьба.

Ствол перешел на полковника.

Выстрел.

Ствол дернуло вверх.

У Виктора ноги прыгнули сами, и заработало всё, чему когда-то учили — враг рядом уже, он выронил пистолет!… и опустился на колено у ног Виктора.

Что с полковником? Но сначала…

— Оставьте оружие, прокурор!

Маша отходит от деревьев, и Яна…

— Откиньте оружие ногой в сторону! Быстрее!

Темный брючный костюм на ней выглядит униформой, взгляд властный, злой, в руке — с чуть опущенным стволом пистолет.

— Майор, — раздается сзади, — не надо отдавать приказы старшим по званию.

Фу-у, жив! А у этого — мокрое пятно на правом плече.

— Я уполномочена министром внутренних дел — задание государственной важности. Можете с моего телефона позвонить-убедиться. Только не сметь вынимать оружие! Имею право, и буду стрелять.

— Бросьте, майор, все вы там в Москве одна шайка.

— Да как вы… молчать! Вас в порошок сотрут! Обоих!

Взгляд кобры — в зрачках пустота со смертельным исходом.

— Машка, не балуй!

…как из учебника — раз-два-три…

Яна бросает мимо него к полковнику пистолет.

Надо быстро найти — тут где-то в траве второй — и вызывать скорую помощь для раненого; этот человек теперь не опасен, к нему нет уже никакого чувства… вон второе оружие.

Едва он успевает подойти и поднять, как Яна хватает за руку и тянет вниз:

— Велели пригнуться!

Толчок!

Близко где-то выдернули из земли кусок…

Тугой воздух хлынул, хотел повалить… Яна вцепилась в его плечо… в воздухе, трясущемся как желе, не видно ничего кроме мутного движения, звук исчез…

И явился чем-то вроде негромко бурлящей воды…

Вставшее дыхание вдруг нормально пошло, воздух-желе отодвинулся, сузился… по сторонам от него чистое, видимое хорошо пространство…

Глаза сразу стали искать кто где…

Ни Шестовой, находившейся ближе к деревьям, ни, самое странное, раненого незнакомца.

Яна дергает его и тычет пальцем.

Там, где секунду назад колебалась воздушная масса, прозрачная пустота — полоска леса уходит дугою вбок, пространство впереди огромное до дальнего перелеска…

Полковник энергично отряхивает брюки, лейтенант, в сидячем положении, продолжает смотреть туда, где был взрыв.

— Ушел, — он поворачивает к ним голову и показывает рукой, — в гущу, что была там, ушел.

— Я тоже видел, как он исчезал, — полковник осмотрел брюки, удовлетворился их состоянием и полной грудью вдохнул. — Ох, мочили меня сегодня, мочили. Мочили, мочили!.. — он задумался. — Что-то напоминает, а?

— Булгаковских котов, которых душили-душили, — Яна, продолжая держаться за плечо Виктора, смотрела на него большими глазами серого цвета, которого нет нигде больше в природе.

Он прижал ее лоб к щеке — спасла ведь сейчас, и может быть, очень многих.

— Вот, Витя, такие у нас «некрасовские» девицы. Ты не пренебрегай.

Полковник вдруг быстрым шагом направился к месту взрыва.

Достигнув, потоптался там… два раза подпрыгнул.

И показал Виктору кивком и выраженьем лица — в порядке всё, «портал» не реагирует.

Засигналил мобильник — Яшин телефон на экране.

Голос бодрый и выпивший:

— Я прилетел! Уже на маршрутке к городу подъезжаю. Мне дальше куда?

Виктор обрадовался, ждать велел на конечной, на площади.

— Яна, как вы с Шестовой здесь оказались?

— На обратном пути я Машку за руль посадила — ну, от греха. И сижу себе сзади с банкой пива, болтаем. Ближе к городу ей звонят на мобильный, я сразу удивилась — ответы дает: «поняла», «есть». И бах, понеслись! Спрашиваю, в чем дело, отвечает: сиди тихо, мне не мешай.

Она хотела досказать, но слышавший всё полковник вывел главное:

— На прослушке мы с тобой, Витя. ФАПСа через наши мобильники слушает. И когда заговорили в Управлении о подрыве, те передали по инстанции, а там всполошились.

Яна посмотрела на него, потом на Виктора:

— И сейчас, значит, слушают?

— Да плевать, — проговорил прокурор. — В крайнем случае, в адвокатуру уйду.

— А меня Зубакин зовет начальником службы безопасности, ждет не дождется.

И произнес громко, всем-всем кто слушает:

— Нет, господа, нас, как котов булгаковских, замучаетесь душить!

Подъехавшая за ними машина приветственно просигналила.