Фрэнг Герберт - Создатели небес

Рут дотронулась до живота.

— Вот что он сделал, — хрипло проговорила она. — А еще он убил мою мать и моего отца, и разрушил твою жизнь, и…

— Без насилия, пожалуйста, — сказал Келексель. — Со мной это бесполезно. Я все еще могу уничтожить вас обоих.

— Он может, Энди, — прошептала Рут.

Келексель сосредоточился на выступающем животе Рут. Какой странный способ воспроизведения потомства.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я уничтожил твоего туземного друга, правда? — спросил он.

Она молча покачала головой. Боже! Что задумал этот сумасшедший маленький монстр? В его глазах светилась чудовищная сила.

Турлоу оглядел Рут. Какой фантастически неземной она выглядела в зеленом одеянии и драгоценных камнях! И к тому же беременная! От этого… этого…

— До чего же странно, — сказал Келексель. — Фраффин считает, что вы можете быть фактором, регулирующим наше развитие, что с вашей помощью мы можем подняться на новый уровень существования — возможно, даже достигнем зрелости. Возможно, в этом он гораздо более прав, чем осознает сам.

Келексель увидел, что Турлоу обошел его, встал рядом с Рут.

Он попытался обнять ее за плечи, но она оттолкнула его руку.

— Что ты собираешься делать, Келексель? — спросила она. Ее голос звучал странно монотонно, как будто она изо всех сил старалась не выдать себя.

— То, чего еще никогда не совершал ни один бессмертный чем, — ответил Келексель. Он повернулся к ней спиной, направился к кровати Турлоу, брезгливо разгладил покрывало.

Когда Рут увидела его у кровати, у нее промелькнула пугающая мысль, что он собирается снова подвергнуть ее действию манипулятора и заставить Энди смотреть на них. «О Боже! Пожалуйста, не надо!» — взмолилась она.

Келексель снова повернулся к ним, уселся на краю постели, слегка касаясь ладонями покрывала. Постель была мягкой, покрывало теплым и пушистым. От него пахло потом туземца, и Келексель нашел запах странно эротичным.

— Что ты собираешься делать? — прошептала Рут.

— Вы оба будете стоять, где стоите, — сказал Келексель.

Затем он обратил взгляд внутрь себя самого, устремившись к самому средоточию бешено колотящегося сердца. «Это должно быть возможным, — подумал он. — Омоложение учит нас чувствовать каждый нерв и мускул в наших телах. Это должно быть возможным». Он сконцентрировался на своем сердце.

Сначала ничего не произошло. Но через некоторое время он почувствовал, что сердце забилось медленней, сперва почти неощутимо, потом, когда он обрел контроль над ним, темп начал падать все быстрее и быстрее. Он старался попадать в ритм дыхания Рут: вдох — удар, выдох — удар.

Оно пропустило один удар!

На Келекселя удушающей волной нахлынула неконтролируемая паника. Он ослабил тиски, в которые зажал сердце, пытаясь вернуть все назад. «Нет, — безмолвно закричал он. — Это не то, чего я хотел!» Но он уже находился во власти другой силы. Страх громоздился на страх, ужас на ужас. Грудь сжала незримая рука, гигантская и неумолимая. Он видел темную бездну, воображаемый утес, о котором говорил Турлоу, и себя на его поверхности, цепляющегося за каждый уступ, пытающегося удержаться и не сорваться вниз.

Где-то вдали, в туманной дымке, в которую превратилось все, что окружало его, пророкотал голос Рут:

— С ним что-то случилось!

Келексель понял, что упал навзничь на постель Турлоу. Боль, жгучая, как расплавленное железо, разлилась по груди. Он чувствовал, как сердце борется с этой болью, пытается победить агонию: удар — агония, удар — агония, удар — агония…

Медленно-медленно он ощутил, как разжимаются пальцы, удерживающие его на поверхности утеса. Бездна разверзлась. Он почувствовал настоящий ветер, ветер свистел в ушах, проносясь мимо него, а он погружался во тьму, кувыркался, вращался. Вслед несся полный ужаса голос Рут, теряясь в пустоте:

— Господи! Он умирает!

Небытие эхом отражалось от небытия, и ему показалось, что он слышит слова Турлоу: «Иллюзия величия».

Турлоу бросился к кровати, стал нащупывать пульс на виске Келекселя. Пуле не прощупывался. Кожа была на ощупь сухой, гладкой, точно металл. «Возможно, они не совсем такие, как мы, — подумал он. — Может быть, пульс надо искать в другом месте». Он проверил правое запястье. Какой безвольной и пустой казалась рука инопланетянина! Пульса не было.

— Он действительно умер? — шепотом спросила Рут.

— Думаю, да, — Турлоу отпустил безжизненную руку, взглянул на Рут. — Ты приказала ему умереть, и он умер.

Странное чувство, напоминающее раскаяние, охватило ее. Она подумала о чеме — бессмертном, закончившим кажущуюся бесконечной жизнь таким образом. «Неужели я убила его?» — подумала она. И озвучила свою мысль:

— Неужели мы убили его?

Турлоу взглянул на неподвижную фигуру. Он вспомнил разговор с Келекселем, чемом, молящим первобытного «знахаря» о каком-то непостижимом ободрении.

«Я ничего не дал ему», — подумал он.

— Он был сумасшедшим, — прошептала Рут. — Они все сумасшедшие.

«Да, у этого существа особый вид безумия, и опасный, — сказал себе Турлоу. — Я был прав, уничтожив его. Он способен убить нас».

«Все сумасшедшие? — удивился Турлоу последней фразе Рут. Он вспомнил короткий рассказ Келекселя об обществе чемов. — Так были еще такие же существа! Что они станут делать, если обнаружат двух туземцев с мертвым чемом?»

— Нам надо что-то сделать? — спросила Рут.

Турлоу прочистил горло. Что она имела в виду? Возможно, искусственное дыхание? Но он чувствовал, что усилия будут тщетными. Этот чем хотел умереть. Он взглянул на Рут как раз вовремя, чтобы увидеть, как за ее спиной появились еще два чема.

Они не обратили на людей внимания, сразу подошли к лежащему на постели Келекселю.

Турлоу поразило непроницаемое ледяное выражение их таз. Одна, в таком же зеленом, как и у Келекселя, плаще, была лысая круглолицая женщина, с приземистым, похожим на бочонок телом. Со спокойной уверенностью она наклонилась над Келекселем, ощупывая и осматривая его. От нее веяло профессиональной уверенностью. Второй пришелец был в черном плаще, с угловатыми чертами лица и крючковатым носом. Кожа обоих отливала тем же странным металлическим серебром.

Они не обменялись ни словом до тех пор, пока женщина не закончила осмотр.

Рут смотрела на них, не шелохнувшись, точно примерзшая к полу. Женщина была Инвик, и Рут вспомнила давнишнюю резкую стычку с корабельным врачом. Мужчину — чема, однако, она видела на экране комнатного переговорника, когда Келексель говорил с ним — это был Режиссер Фраффин. Даже самый тон Келекселя менялся, когда тот говорил о Фраффине. Рут знала, что никогда не сможет забыть это высокомерное лицо.