Ант Скаландис - Катализ

– Мы же с вами – преступники, – добавила Алена.

– Сегодня же иду в ближайшее отделение милиции, – несмешно пошутил я, – ибо чистосердечное раскаяние облегчит нашу участь. Ребята…

– Придумал! – объявил Альтер.

– Это я придумал.

– Нет, Петр Иванович, – передразнил меня Альтер, – это я первый сказал "э".

– Да что вы там придумали, охломоны? – не выдержала Ленка.

– Вариант, – загадочно произнес Альтер, дразня Ленок.

– Стопроцентный, – улыбнулся я и, выдержав томительную для них паузу, пояснил: – Сибр, управляемый на расстоянии. А в сибре – гештальт Брусилова.

– И с случае непринятия нашего условия Брусиловы стройными рядами и с сибрами в руках завоевывают мир, – альтер сиял.

– Постой, – сказала Ленка, – и что же, ты собираешься, прежде чем идти наверх, раскидать по всему миру неработающие сибры со своей копией?

– Во-первых, не только со своей, – изящно подправил я, – в каждом сибре я буду вдвоем с тобой, одному мне грустно. И во-вторых, зачем нам весь мир? Хватит одной Москвы.

– Ну и глупость получается. Москву оцепят и всех до одного выловят. Мне сразу показалась наивной твоя идея о перехлестывании сибризации через границу.

– И напрасно. В Москве на каждом шагу границы. Ты забываешь, Малышка, про посольства.

Ленка прикусила нижнюю губу и ошарашенно молчала.

– Лихо, – сказала за нее Алена.

– Весьма, – согласился Альтер.

И тут Ленка словно проснулась:

– Ребята, да это же политический бандитизм!

– Чепуха, – возразил я.

– Да ты что, – накинулась на меня Ленка, – ты считаешь, это нормально, вот так со свиным рылом, да в калашный ряд?!

– И вообще, – вспыхнула Алена, – сибровики вы зарвавшиеся, этот ваш «убр» – это не шантаж!

– В каком-то смысле, да, – раздумчиво проговорил Альтер. – но я не вижу другого выхода.

– Да погоди ты с выходом, – обозлилась Ленка, – тут и входа-то никакого не видно. Ты что, значит, считаешь, что мы четверо, а юридически вообще только двое, имеем право решать судьбу человечества? Ты так считаешь?

– Да, я так считаю, – твердо сказал Альтер. Потом помолчал и добавил: – Виктор, ты, наконец, созрел для того, чтобы ответить этим женщинам? Колдун чертов!

И я понял, что созрел.

– Альтер, – сказал я. – Малышка. И ты, Аленка. Слушайте меня внимательно. Нам с вами ничего не надо решать. По той простой причине, что мы уже все решили задолго до появления Апельсина. Изобилие нужно людям, и мы дадим им сибры. Ты спрашиваешь, вправе ли мы решать за всех. Думаю так: не больше и не меньше, чем любые другие ответственные или безответственные товарищи. Но Апельсин достался нам, и передоверять его кому-то просто неразумно. Что же касается, наших конкретных действий, то тут я полностью согласен с Альтером.

– Еще бы ты был с ним не согласен! – улыбнулась Ленка.

– Почему бы и нет? – возразил я. – Запросто могу не согласиться. Альтер, скажи что-нибудь.

– Садись писать обращение к правительству, волшебник.

– Не согласен! – радостно закричал я. – Буду печатать сразу на машинке, и поэтому сначала пойду к соседке за этим замечательным устройством.

Встряска

… Машина – это всего лишь машина, а не волшебная палочка!

Дж. Браннер

А потом Альтер захотел курить.

– Ну что ж, – сказал я, – сгоняй за сигаретами.

– Послушай, брат мой апельсиновый, – ответил альтер, – ты что, создал меня в качестве мальчика на побугушках? Не пора ли и тебе проветриться.

И я согласился, что пора.

На улице было шумно. Интересно было на улице. Обыденно. Совсем не так, как будет очень скоро и уже навсегда. Проехал автобус, обдав меня ядовитыми газами. Прошла мимо плохо одетая женщина. Ветер гнал по пыльному асфальту окурки, спички, грязные бумажки, кусок мятой газеты. У винного отдела стояла очередь.

Я зашел в магазин и купил в штучном пачку «герцеговины флор», дороже ничего не было. Выйдя, я закурил и некоторое время постоял у входа, на приступочке, наблюдая угрюмую очередь в сакраментальный отдел. Очередь была страшненькая. Не вся, конечно, но в большей своей части. И я впервые задумался, с ужасом задумался, что станут делать с сибром люди. Вот эти, например, люди, которые сейчас обреченно, сосредоточенно и бессмысленно стоят в очереди за вином.

Курил я редко, и потому с трех-четырех затяжек чувствовал обячно легкое головокружение. А тут выкурил целую сигарету – и ничего, кроме привкуса дыма во рту. Но задуматься над этим не успел, отбросил от себя, как и предыдущие невеселые мысли.

Мои сибровики накинулись на сигареты и, затопив комнату сизым колыханием тумана, принялись на перебой излагать свои последние идеи. Это была жутко детективная история о том, как нас будут держать под арестом, как будут вытягивать из нас имена сообщников и места, где спрятаны сибры, какую технику и химию применят к нам для этого, и о том, как мы все равно ничего не скажем, потому что раскидаем сибры таким образом, что сами не будем знать, где они. И все это была страшная чепуха. А потом альтер задал очень правильный вопрос:

– А куда ты, собственно, думаешь идти, Витек? В милицию или в Академию Наук?

– Да нет, – сказал я, – милиция нас сама найдет, если надо будет. И академия подключится на соответствующем этапе. Идти надо выше, гораздо выше.

– Согласен. Но как? С парадного входа? Это то же самое, что в милицию. Даже хуже.

– Разумеется, не с парадного входа. Только через знакомых.

– А-а, ну это запросто! – сказал Альтер. – У меня как раз есть пяток знакомых в Политбюро. А у тебя?

– Ценю твое остроумие, но лучше давайте все вместе вспоминать.

– Ну… – предложила Ленка, – у Машки отец – начальник глака.

– На худой конец сойдет, – сказал я, – но слишком долгая получится цепочка. Хотелось бы… О! Ведь у Валерки дядя завотделом в ЦК.

– А кто-то тут недавно говорил, что Валерка противный, – лукаво заметил Альтер.

– Беру свои слова обратно, – улыбнулась Ленка.

Еще минут пятнадцать мы обсуждали подробности моего визита к Валеркиному дяде, а потом Альтер уже привычным жестом потянулся к пачке и случайно заметил, что осталось всего две сигареты.

– Уроды! Чуть не забыли размножить, – возмутился он.

И только тогда мы увидели, что в тарелке лежит пятнадцать(!) докуренных до фильтра бычков, а воздух в комнате не совсем прозрачен. И никто (!) ничего (!) не чувствовал.

– Приплыли, братишки, – сказал Альтер. – Зря мы косились на нашего волшебника. Ничем он от нас не отличается, кроме своих фокусов с сибром. Все мы теперь монстры братишки. Ни нож, ни огонь, ни яд нас не берет. Одно слово – монстры.

Сразу решили: предложить Артуру пять червонцев с одним и тем же номером, некрасиво. И перед встречей мы заехали в сберкассу, где я торжественно закрыл только что открытый счет, сняв с него свои бамовские семь сотен. Какими мелкими казались теперь наши давешние склоки из-за шести тысяч, теперь, когда я стал обладателем богатства, не поддающегося математической оценке. Но труд, затраченный мною там, не утратил своей ценности, не мог утратить, и потому мне очень хотелось, чтобы и деньги не пропали зря, хотелось успеть потратить их, пока они еще имеют какое-то значение в мире. Я с радостью отдал бы Артуру не пятьдесят, а пятьсот рублей, но стоило ли ваызывать подозрения?