Виктор Цокота - Звезда бессмертия

Вспомнив о неожиданном торможении “Юлии” во время преследования двух катеров, Аксенов вместе с Олегом тщательно проверили криптограмму автоматической записи команд и их исполнения системой управления корабля. Все сходилось: в шестнадцать часов пятьдесят девять минут тридцать секунд — за полторы минуты до взрыва — тримаран, предупреждая столкновение с чем-то или, скорее, с кем-то под водой, застопорил ход и резко изменил курс влево точно против того места, где обнаружили казан. До берега по прямой здесь было всего около двухсот метров.

Стало ясно — враг ушел. Почти сутки назад. Искать, преследовать его было делом не их компетенции. У них была своя, очень ответственная задача, и они поплыли дальше в сопровождении теперь уже шести кораблей эскорта. Катер подполковника Гарькавого взрывом выбросило на берег. Он требовал основательного ремонта.

Когда нашли обгорелый остаток кисти левой руки подполковника и эксперты осторожно стали снимать с нее стальной браслетик с часами, Олег отвернулся и даже отошел на несколько шагов в сторону, стараясь скрыть от окружающих внутреннюю боль и охватившую его дрожь. Кто-то из офицеров протянул ему тогда начатую пачку сигарет “Прима”.

— Покурите, Олег Викторович, помогает…

С тех пор он нет-нет да и выкурит сигарету. И всегда при этом видится ему просиявшее лицо Семена Тарасовича, слышатся тихо произнесенные им слова:

“Спасибо за доверие, товарищ генерал”.

Состав отряда сопровождения остался прежним. Возглавил его капитан первого ранга Николай Степанович Головченко-человек опытный, хорошо знающий свое дело и вместе с тем очень общительный, большой знаток искусства и страстный любитель музыки.

Один из динамиков дальней связи по рекомендации Василия Ерофеевича Балашова установили в рубке управления. Связь с Центром не отключалась теперь ни на секунду в любое время суток, И еще — исчезла, перестала существовать “Юлия”. Подняв паруса, утром четвертого августа из безымянного залива на широкий простор Днепра вышел тримаран “Семен Гарькавый”.

В Херсоне их ждал новый, как его назвал Аксенов, “острый” парус, заказанный четыре дня назад. Его детали подвезли на электротележке буквально через несколько минут, как только они пришвартовались возле выдвинутой на несколько метров в воду части гранитного парапета набережной, за которым на высоком постаменте гордо расправлял паруса бронзовый фрегат “Слава Екатерины”-памятник первому русскому кораблю, построенному на Черном море почти два с половиной века назад.

Целый день все трое напряженно работали. К семи часам вечера, когда наконец был закончен монтаж нового паруса и его включили в единую систему блока “ЭВМ-ПРАКТИКА”, на центральной набережной, как раз против их стоянки, собралась довольно большая толпа. Но ни один человек, кроме вездесущих мальчишек, не обращал внимания на стоящие у парапета беспарусный тримаран и несколько катеров — кого здесь этим удивишь. Все нетерпеливо смотрели вправо — на широкий разлив Днепра. С каждой минутой людей становилось все больше.

— Видимо, кого-то ждут, — сказал Аксенов, в который уже раз посмотрев в иллюминатор. -Корабль, наверное, какой-нибудь.

Они втроем только что поужинали в кубрике и теперь с явным удовольствием ели сочный холодный арбуз, купленный Таней еще утром и пролежавший до этого времени в холодильнике.

— Конечно, встречают какое-то судно, — согласился с Андреем Ивановичем Олег. — Наверное, с дальнего плавания. Тут ведь большой морской порт, ремонтные доки. Вы не отвлекайтесь понапрасну, увидим, когда подойдет, а то арбуз провороните… Вот спасибо Тане за эту вкуснятину. Прелесть просто! Давно не ел и не видел такого великана. Впрочем, чему удивляться, потянулся он за очередным куском, -Херсон на Украине ко всему прочему — отдельная арбузная республика. Не мешало бы захватить с собой десяточек таких красавцев.

Толпа на набережной заволновалась. Как бы подтверждая их предположение, на берегу послышались возгласы:

— Идет!

— Где? Где же? Я ничего не вижу!

— Да вот же, правее! Видите белое, вроде большой чайки у самой воды.

— Да, да, спасибо, теперь вижу! Ну конечно ето он! Команда “Семена Гарькавого” быстро поднялась на палубу.

Взглянув на речной простор, за которым угадывалось море, увидев распростертые уже высоко над поверхностью воды белые паруса довольно большого корабля, Андрей Иванович почему-то сразу заволновался, занервничал, выдавая это редкое свое состояние сбивчивой скороговоркой, при которой мысли его значительно обгоняли слова, а сами слова наскакивали одно на другое, и тогда из слов его понять что-нибудь было совершенно невозможно.

— Это же… Ну конечно! Я ведь знал… Как только не понял сразу! Здесь же постоянная стоянка. У “Славы Екатерины”… Это ведь “Друг”, — теребил он рукав рубашки Олега. — Знаменитый наш “Друг”!

Аксенов посмотрел на Олега и понял, что тот ничего не разобрал. Он нахмурился, сузил глаза, напрягся всем телом, а потом, как-то сразу расслабившись, улыбнулся и спокойно сказал:

— Это, Олег Викторович, знаменитый учебный парусный барк “Друг”, принадлежащий Херсонскому мореходному училищу, на котором много лет назад я проходил курсантом практику, а потом несколько лет служил.

Двухмачтовый барк тем временем все четче вырисовывался на фоне совсем еще светлого неба. Он походил на диковинную многокрылую птицу, плавно льнущую правым боком к волне. Крохотные фигурки матросов едва различались в белом оперении парусов.

— Вы знаете, — повернулся Андрей Иванович к Олегу и Тане, — когда-то очень давно, вас обоих тогда, пожалуй, еще и не было на свете, капитаном на “Друге” был Владимир Васильев. Замечательный человечище!

И какой моряк! В любой порт мира он всегда входил под парусами, без лоцмана и буксира. Это было у него вопросом чести. Так вот, Владимир Васильев оставил после себя изречение, которое стало крылатым среди моряков.

Аксенов на короткое время задумался, неотрывно глядя на приближающийся барк, потом опустил веки и тихо произнес:

— Если управление судном с механическим двигателем есть профессия, то управление парусным кораблем есть искусство.

Один из двух молодых офицеров, стоявших на корме соседнего с тримараном катера сопровождения, повернулся к Аксенову и, нарушив наступившую вдруг тишину, неожиданно спросил:

— Скажите откровенно, Андрей Иванович, для чего он сегодня нужен, парусный флот? И в чем, собственно, отличие жизни под парусами от жизни на море под парами или, скажем, под звуки мощных современных турбин?

Аксенов ответил не сразу. Он помолчал минуту, собираясь с мыслями, стараясь найти определение поточнее.