Геннадий Ищенко - Тринадцатая реальность - книга закончена

- И твоя жена такое надевает? - не поверил он.

- Моя жена надевает то, что нравится мне, - нравоучительно сказал я. - Ты будешь раздеваться или сразу уйдешь?

- Давай бумаги, - повторил он. - Меня с ними ждут. Если приглашаешь, прибегу вечером.

Я сбегал за папкой, отдал ее Вадиму и вернулся в гостиную, где меня ждала жена.

- Не мог быстрее? - недовольно спросила она. - То сам подгонял, а теперь сам же и расхолаживаешь!

Она два месяца занималась своими упражнениями, в том числе и с гантелями, а потом я к ним добавил борьбу. За месяц занятий кун-фу мастером не станешь, но я ее научил правильно падать, всем стойкам и передвижениям. Заниматься она по-прежнему сильно не рвалась, но уже и не отлынивала. Кисель превратился в не очень большие, но крепкие мышцы, а и без того красивая фигура стала такой, что меня на занятиях спасало только ее мешковатое кимоно. Я сам за полгода занятий сильно оброс мясом и раздался в плечах. Мое кимоно ее тоже спасало, но когда на нас ничего не было, мы друг от друга сходили с ума. В прежней жизни я тоже любил жену, но такого безумства у нас никогда не было.

- Не шуми, я и так все сделал быстро, - сказал я. - Скажи спасибо, что Вадим сбегал вместо меня. Так, отставили разговоры. Куда бить, ты уже выучила, а сейчас будем разучивать простые связки. Простые они только по сравнению с другими, так что настраивайся на тяжелую работу.

Оставшееся время занятий пролетело незаметно. Закончив, мы по очереди сходили в душ, после чего вернулись в гостиную и устроились в креслах возле радиолы.

- Выключи ты этот приемник, - сказала жена. - Все равно в новостях одна ерунда. Давай просто поговорим. Ты все время в делах, а говорить с тобой в кровати у меня не получается. Сначала не до разговоров, а потом уже ничего не хочется.

- Я приглушу, - ответил я. - Можно будет одним ухом слушать тебя, а вторым - приемник. Я не Гай Юлий Цезарь, который мог одновременно делать три дела, но на два моих способностей хватит.

- Мы отправили свои песни, а нам до сих пор ничего не ответили. Как ты думаешь, почему?

Месяц назад я передал четыре бобины с двенадцатью записанными песнями, которых хватило бы на три полноценные местные пластинки, но ответа пока не было. Репетиции продолжались, но жена меня начала донимать такими разговорами.

- Что ты от меня хочешь услышать? - сказал я. - Руководству сейчас не до нас с нашими песнями, да и потом они этим заниматься не будут. Отдали кому-то из исполнителей, а пока еще те прокрутят. Даже если приняли в какой-нибудь компании, то поставили в очередь, а времени прошло немного. Захотелось славы? Так на пластинках все равно не будет фамилии, только имена. Вот после победы ты прославишься. Мало того что из знаменитой семьи князя-террориста, который, не щадя живота, боролся с иностранцами, так еще и воскресла, как птица феникс из пепла. А когда узнают, что это ты очаровала всех своим пением, не дадут прохода.

- Ты все шутишь, - вздохнула она, - а я говорю не из-за славы. Просто я хочу, чтобы наши песни слушали и пели другие.

- Совсем не хочешь известности? - не поверил я.

- Самую капельку, - призналась она. - Но пою я не из-за славы.

- Подожди! - остановил я ее, делая громче звук. - Только что сказали, что сейчас с важным сообщением выступит канцлер.

Сразу же после убийства семьи императора Братство принялось выполнять план захвата власти. Боевым отрядом было занято Министерство внутренних дел, а граф Апраксин, арестовав министра, занял его место. Поскольку на ключевых постах в департаменте полиции сидели его люди, какого-то существенного противодействия этому захвату не было. То же самое произошло и в Военном министерстве, но в нем место арестованного министра занял сочувствовавший Братству начальник Генерального штаба генерал от инфантерии Александр Дмитриевич Шуваев. Все остальные министры тоже были задержаны и помещены под крепкую охрану. Канцлера задержали, когда он примчался в Александровский дворец.

- Что это значит? - возмущенно спросил он у осуществлявшего задержание офицера.

- Вам все объяснят, - невозмутимо ответил тот. - Прошу сесть в нашу машину. Поверьте, князь, не стоит нас вынуждать прибегать к силе. Результат будет тем же самым, а вот отношение к вам - совсем другим.

Почти сразу же взяли контроль над Центральным телеграфом, Центральной телефонной станцией и станцией правительственной радиосвязи. Собственные возможности Братства были ограничены, поэтому для арестов среди чиновников использовали департамент полиции. Пока арестовывали немногих, в первую очередь иностранцев, принятых на службу за последние полгода. Великий князь Михаил Александрович уже тридцать лет вместе со всей семьей жил в Германии, и по ряду причин никого из них не стали трогать. Семьи дочерей вдовствующей императрицы тоже не представляли опасности для заговора, а ее саму взяли под негласный контроль, чтобы позже отправить в ссылку. Задержанного канцлера привезли в Министерство внутренних дел к Апраксину. Разговор между ними состоялся в кабинете нового министра.

- Здравствуйте, Николай Дмитриевич! - привстав из-за стола, поздоровался Апраксин. - Присаживайтесь, у нас с вами будет разговор не на пять минут.

- Злодейское убийство императора и его семьи - ваших рук дело? - спросил канцлер.

- Помилуйте, князь, - усмехнулся Апраксин. - Разве я похож на убийцу? Я даже вас не убил, хотя очень хочется. Сдерживает лишь то, что есть надежда вас использовать, да еще жалко ваше семейство. Сколько у вас детей, не считая внуков? По-моему, семь. И жена-француженка, которая вряд ли вынесет сибирские морозы. А императора я не убивал, в чем могу вам поклясться. Он был застрелен фанатиками из социал-демократов. Глупо было это не использовать, мы и использовали.

- Мы? - спросил канцлер.

- А вы думали, я такой один? - засмеялся Апраксин. - Нет, Николай Дмитриевич, нас много! В нашем Совете заседает и ваш брат Александр. Это в немалой степени способствовало тому, что вас привезли сюда, а не за город, чтобы потом где-нибудь закопать. Ничего другого за вашу деятельность на посту канцлера вы не заслужили!

- И в чем меня обвиняют? - спросил канцлер.

- Вы же умный человек! - сказал Апраксин. - Прекрасно понимали, к чему все идет, и всячески этому способствовали!

- Обвинять легко! - рассердился канцлер. - Вас бы на мое место!

- Мне и на моем неплохо! - отставив показную веселость, жестко сказал Апраксин. - Каждый из нас сам выбирал свое место, князь! У меня не так уж много времени, чтобы вас уговаривать. Или вы едете с моими людьми на радиостудию и зачитываете написанное нами обращение к народу, или уже сегодня вместе с женой будете высланы очень далеко! И ссылка у вас будет бессрочной. А с вашими детьми еще будем разбираться, пока просто не до них.