Франк Шетцинг - Стая

Их взгляды снова встретились. Надолго.

Слишком надолго.

Его пальцы оказались в её волосах, медленно пробежали по прядям. Она смотрела на него снизу вверх.

— Может, ты мне покажешь это, — прошептала она.

Йохансон клонился над ней всё ниже, пока между их губами не завибрировала лишь тонкая прослойка горячего воздуха. Она обвила его шею. Глаза её были закрыты.

Поцеловать. Сейчас.

Тысячи шорохов и мыслей вспорхнули в голове Йохансона, уплотнились в вихрь и нарушили его концентрацию. Оба замерли в напряжённой позе, будто ждали знака, сигнала, разрешения: теперь можете поцеловать друг друга, теперь можете быть страстными.

Будьте же страстным, мужчина!

Что такое? — думал Йохансон. — Что здесь не так?

Он ощущал тепло тела Лунд, вдыхал её аромат, и это был чудесный, зовущий аромат.

Но ничто в нём не шелохнулось в ответ на этот зов.

— Не функционирует, — в ту же минуту сказала Лунд. На протяжении вздоха, на границе между капитуляцией и настойчивостью, Йохансон чувствовал себя так, будто упал в холодную воду. Потом короткая боль прошла. Что-то погасло. Остаток жара растворился в ясном воздухе над озером, уступив место громадному облегчению.

— Ты права, — сказал он.

Они оторвались друг от друга, медленно, с трудом, будто их тела ещё не взяли в толк то, что головам уже было ясно. Йохансон увидел в её глазах вопрос, который, возможно, читался и в его взгляде: что мы натворили? Сколько всего испортили?

— Всё в порядке? — спросил он.

Лунд не ответила. Он сел перед нею, спиной к борту. Потом заметил, что всё ещё держит в руке бутылку, и протянул ей.

— Совершенно очевидно, — сказал он, — что наша дружба слишком сильна для любви.

Он знал, что это звучит плоско и патетично, но это подействовало. Она начала хихикать, сперва нервно, потом с облегчением. Взяла бутылку, отпила глоток и громко рассмеялась. Провела ладонью по лицу, будто хотела стереть этот громкий, неуместный смех, но он пробивался сквозь её пальцы, и Йохансон в конце концов тоже рассмеялся вместе с ней.

— Ох, — вздохнула она. Они помолчали.

— Ты огорчился? — спросила она тихо.

— Нет. А ты?

— Я… нет, я не огорчилась. Нисколько. Просто это… — Она запнулась. — Это так запутано. На «Торвальдсоне» тогда, помнишь, вечер в твоей каюте. Ещё бы минута, и… всё могло бы произойти, но сегодня…

Он взял у неё из рук бутылку и выпил.

— Нет, — сказал он. — Давай будем честными, всё бы кончилось тем же.

— А в чём причина?

— Ты его любишь.

Лунд обняла руками колени.

— Каре?

— А кого же ещё?

Она уставилась прямо перед собой, а Йохансон снова приложился к горлышку, поскольку это было не его дело — копаться в чувствах Тины Лунд.

— Я думала, что могу уйти от него.

Пауза. Если она ждёт ответа, подумал он, то ей придётся ждать долго. Она сама должна это понять.

— Мы с тобой всегда были готовы к этому, — сказала она. — Никто из нас не хотел себя связывать, а ведь это идеальная предпосылка. Но мы так и не осуществили этой возможности. У меня никогда не было уверенности, что это должно произойти именно сейчас… Я никогда не была влюблена в тебя. Я не хотела быть влюблённой. Но представление, что это когда-нибудь произойдёт, волновало. Каждый живёт своей жизнью, никаких обязательств, никаких уз. Я даже была уверена, что это скоро случится, я считала, что давно пора! И вдруг появляется Каре, и я думаю: боже мой, это путы! Любовь обязывает, а это…

— Это любовь.

— Я думала, скорее, что это другое. Как грипп. Я больше не могла сосредоточиться на работе, я мысленно была где-то в другом месте, у меня почва уходила из-под ног, а это не для меня, это не я.

— И тут ты подумала, что надо наконец осуществить возможность, пока не окончательно потеряла над собой контроль.

— Нет, ты всё-таки обиделся!

— Я не обиделся. Я тебя понимаю. Я тоже никогда не был в тебя влюблён. — Он задумался. — Я тебя вожделел. Впрочем, лишь с тех пор, как ты вместе с Каре. Но я старый охотник, я думаю, меня просто злило, что добыча уходит из рук, это ранило моё тщеславие… — Он тихо рассмеялся. — Знаешь этот чудесный фильм с Шер и Николасом Кейджем? «Очарованные луной». Там кто-то спрашивает, почему мужчины хотят спать с женщинами? И ответ такой: потому что они боятся смерти. М-м. Почему я об этом вспомнил?

— Потому что страх присутствует во всём. Страх остаться одному, страх быть ненужным, но ещё хуже страх иметь выбор и ошибиться. У нас с тобой никогда не было ничего, кроме отношений, а с Каре… с Каре у меня никогда не будет ничего, кроме влечения. Я это быстро поняла. Ты хочешь кого-то, кого ты, собственно, совершенно не знаешь, ты хочешь его во что бы то ни стало. Но ты получаешь его только вместе с его жизнью впридачу. И тебе становится страшно.

— Что это окажется ошибкой?

Она кивнула.

— А ты была вообще с кем-нибудь вместе? — спросил он. — Ну, по-настоящему?

— Один раз, — ответила она. — Уже давно.

— Твой первый?

— М-м.

— И что случилось?

— То, что случилось, неоригинально. Правда. Он меня просто бросил, и мне это тяжело далось.

— А потом?

В лунном свете, подперев подбородок, с морщинкой между бровями, она была хороша. Но Йохансон не чувствовал ни следа сожаления. Ни о том, что они сделали попытку, ни о том, чем она быстро закончилась.

— Потом бросала всегда я.

— Ангел мщения.

— Ну что ты. Нет, временами парни просто действовали мне на нервы. Слишком медлительные, слишком несообразительные, слишком милые. Иногда я убегала просто, чтобы вовремя спастись, прежде чем… Ну, ты знаешь, я скора на руку.

— Ну да, не будем строить дом, а то налетит ураган и разрушит его.

Лунд скривила рот.

— Есть и другие возможности. Например, дом всё-таки строишь, но, прежде чем его кто-то разрушит, ты разрушаешь его сама.

— Каре — дом.

— Да. Каре — дом.

Где-то засвистел сверчок. Вдали отозвался другой.

— Тебе это чуть было не удалось, — сказал Йохансон. — Если бы мы сегодня переспали, у тебя было бы достаточно причин расстаться с Каре.

— Да, я бы твёрдо себе сказала, что это гораздо больше отвечает моему жизненному стилю — иметь отношения с тобой, чем отдаться влечению, которое надолго выбьет меня из колеи. Постель бы это как-то… подтвердила.

— Ты бы, так сказать, заспала себе путь к отступлению.

— Нет. — Она гневно сверкнула глазами. — Ты мне нравился, хочешь верь, хочешь нет.

— Ну ладно.

— Ты вовсе не вспомогательное средство для побега, если ты это имеешь в виду. Я тебя не просто так…