Андрей Плеханов - Особо опасная особь

Лина свернулась клубком, подтянула колени к животу, с трудом преодолевая рвоту, и закрыла глаза руками. Только не видеть такого...

— Лина, солнышко, — рука Умника затормошила ее. — Вставай, детка, пойдем.

— Нет, нет, я больше не могу...

— Пойдем, я сказал!

Умник цапнул ее за воротник и без особых церемоний поставил на ноги. Перед глазами Лины все плыло и качалось.

— Умник, мне плохо.

— Это мне плохо! — Умник прислонил девушку к стене, с треском разорвал правый рукав рубашки, и глазам Лины явилась рана — глубокая, сочащаяся кровью. — По твоей милости схлопотал, — заявил мардж. — Да и сам виноват, конечно, — надо было надеть такой же броник, как у тебя. Только не люблю я работать в комбезе — тесный он, движения в нем не те.

Умник извлек из кармана баллончик и начал поливать рану остро пахнущей белой пеной, шипя сквозь зубы и кривясь от боли.

— Умник... — Лина отжалась от стены, заняла более или менее вертикальное положение. — Прости... Я испугалась. Очень испугалась.

— Оно понятно. Кто бы не испугался?

— Их было так много, и все с ножами. Я боюсь ножей.

— Шесть — это немного, — сообщил Умник, заклеивая плечо розовой медицинской пленкой. — Шесть — не критическое число. Вот девять — это гораздо хуже, плохое начинается с девяти. А тут всего шесть. Даже, если говорить честно, четыре. Было.

— Ты их убил? — спросила Лина, кося глазами, стараясь не смотреть на тела, раскиданные в переломанных, неживых позах. — Убил всех?

— Одного, кажется, точно, — буркнул Умник. — Так получилось... Остальные просто в отрубе. Не нужно это — убивать без необходимости. Плохо это...

— Странно ты говоришь, — Лина качнула головой. — Оправдываешься без нужды. Можно подумать, что ты не гид и не хакер, а профессиональный киллер, которого ни с того ни с сего замучили угрызения совести.

— Я слик, — сказал Умник. — А у сликов своеобразная жизнь, детка. Своеобразная и разнообразная. Чем только не приходится заниматься.

— Ты не простой слик. Дерешься слишком здорово. Профессионально дерешься. Ты учился этому — сразу видно. Ты воевал, да? Или работал на ринге?

— Не придумывай лишнего, — осклабился Умник. — В своей стране мне часто приходилось драться — вот и все. Набил руку.

— Причем на тебя то и дело нападали четверо размалеванных цветных качков и один жирный черномазый?

— Ага, — без зазрения совести согласился Умник. — Стандартный вариант, все отработано до мелочей.

Объяснения Умника звучали совершенно неправдоподобно. Впрочем, Лина и не рассчитывала на большее.

— Ты знал, что эти уроды пасутся здесь, — уверенно сказала она. — Ты вычислил их... нет, даже более того, наверняка увидел их при помощи своих приборов. И все равно подставил меня.

— Я хочу, чтобы ты осталась в живых, Лина. Очень этого хочу, поверь мне. — Умник приложил руку к сердцу. — В одиночку я просочусь в какую угодно дыру, удеру от любого, кто сядет ко мне на хвост, потому что я умею делать это. Но — в одиночку. Вдвоем с тобой это труднее стократ. Поэтому тебе придется делать то, что я говорю, хочешь ты того или нет. Это единственный шанс выжить — во всяком случае для тебя.

— Ладно, буду слушаться, — сказала Лина. — Что дальше?

— Дальше — то же самое. Иди вперед. Я — за тобой.

И Лина пошла вперед.

Лина прошлепала около километра и уткнулась в забор. Точнее, в металлическую сетку, натянутую между столбами, высотой метра в три.

— Граница гетто, — сообщил Умник, немедленно явившийся из ночи.

— Что, дальше мы попадем на приличную территорию?

— Размечталась. — Умник извлек из сумки кусачки и начал вырезать в сетке дыру. — Какой дурак поселится рядом с пристанищем ублюдков? Дальше безлюдье, пустыри и свалка. Замусоренная пустошь шириной в несколько километров окружает Гнилой Гарлем с запада и переходит в не менее загаженный южный Бронкс. Домов на этой территории нет — снесли бульдозерами, выставили землю на продажу. Только кто ее купит?

— И мы будем плюхать по этому срачу? — с ужасом спросила Лина.

— Нет уж, — сказал Умник. — Там болото, кучи песка и бетона, крысы, вонища. Увольте меня от такой прогулки. Чуть южнее идет приличный хайвэй, до него десять минут ходу. Дойдем дотуда, проголосуем. Поймаем машинку. И поедем в город как белые люди.

— А кто-нибудь остановится? — усомнилась Лина.

— Остановится, — уверенно заявил Умник. — Ты, милочка, можешь затормозить весь транспорт на шоссе, перекрыть движение и создать на дороге пробку, стоит тебе только выйти на обочину и поднять руку. Любой человек мужеска пола, будь он даже геем, будет счастлив подвезти такую цыпочку. Никогда раньше автостопом не ездила?

— Нет. Зачем? — Лина пожала плечами. — Это опасно — садиться в чужую машину. Всегда можно вызвать такси. И вот что еще: меня-то, скажем, возьмут без проблем, а с тобой как? Видок у тебя не самый приличный...

— Эх, “промытые”, дети малые, — проворчал Умник, — всему вас учить надо. Ладно, увидишь сама, как это делается. Двигаем дальше.

И кряхтя полез в прорезанную дыру.

Все произошло по сценарию, расписанному Умником, — Лина тормознула “водородник” гастрономически-салатного цвета, перебросилась парой слов с водителем — гладко прилизанным хай-стэндом лет сорока, объяснила, что у нее сломался мотоцикл, что ей срочно нужно на вечеринку, на Бушвик-авеню, что она понимает, что это страшно далеко, но она заплатит, впрочем, если господину некогда, то не может ли он хотя бы подбросить ее до Мэдисон, а там она вызовет такси... Все объяснения оказались излишними. Господин блеснул идеальными керамическими зубами, протянул руку, пожал пальчики Лины, сказал, что его зовут Билл, что отвезет милую леди куда угодно, хоть на край света, что он вообще-то страшно одинок — и это, несмотря на хороший бизнес, да-да, очень успешный бизнес, но вот где сейчас найдешь хорошую пару для крепкой семьи — такую вот, например, как очаровательная, прекрасная леди. Леди Лина скользнула в салон — двери со щелчком заблокировались. Лина дотронулась до кнопки блокировки, и замки отыграли обратно. Билл бросил на нее недоуменный взгляд, потянулся к панели... Не успел.

Умник открыл заднюю дверь, шлепнулся на заднее сиденье, взмахнул рукой и сказал:

— Поехали.

— Эй, что такое?! — возмущенно крикнул Билл, обернулся и обнаружил, что в его драгоценный хай-стэндовский висок направлен ствол пистолета.

— Поехали, поехали, — повторил Умник. — Ты теряешь время, парень Билл. А время не терпит.

— Это что, ограбление? — сипло спросил Билл, слепо шаря пальцами в поисках кнопки вызова полиции.

— Нет, изнасилование, — сказал Умник. — Изнасилование противоестественным образом, путем полного недеяния. Ты знаешь, что такое недеяние, Билл? По-китайски недеяние называется “У-вэй”. Ты когда-нибудь прибегал к недеянию?