Игорь Власов - Лес

Почти обойдя заводь, он попал в болото. Проклиная свою неосмотрительность, Ник истратил целый час на подход к черепашьей норе, до которой по прямой можно было добросить камень. Наконец, раздвинув кустарник, он увидел, что черепаха… мертва, ее панцирь выпотрошен и валяется теперь в луже крови.

«Чертовы твари меня опередили! – озверел Ник. Сорвав с плеча лук, он принялся оглядывать округу. – Пока я лазил вокруг да около, эти гады жрали мой обед!»

Он поднял голову: Орфиус карабкался на небосклон. Над Лесом клубился горячий туман. Было жарко, как в парилке. От недостатка кислорода клонило ко сну.

Ник вернулся к воде. У реки он сбросил мешок и тщательно побрился. Нет, он не даст Лесу сломать себя и превратить в опустившуюся развалину. Ник представил, что он спец высшей категории, попавший в экстремальную ситуацию. А как известно, трудности не развращают, а только дисциплинируют настоящих бойцов. Затем он наполнил бурдюк водой и двинулся в путь, держа направление на запад.

Ночь встретила его в пути, и он уснул, соорудив из провисших между двумя деревьями лиан импровизированный гамак.

День четвертый.

Весь следующий день Ник шагал в темном растительном тоннеле, стараясь думать лишь о том, что рано или поздно выберется отсюда. За это время он еще ни разу не пустил в ход меч. Сама природа позволяла ему экономить силы, а запасы калорий в виде гликогена и, на худой конец, в жировом депо – отложить обед до ужина.

Ник с удовлетворением отметил, что его заляпанная грязью вперемешку с зеленоватыми подтеками одежда полностью сливалась с окружающей зеленью – точно так же, как все живое сливалось здесь в один сплошной рисунок: паукообразные, квакуны, ползуны и прочие местные пресмыкающиеся обнаруживали себя лишь в тот момент, когда он наступал на них ногой. Время от времени гигантские прогнившие стволы с шумом и треском обрушивались вниз. Какой-то ползун с шипением атаковал Ника с качающейся ветви: метил в лицо, но отрикошетил от вовремя подставленного клинка, оставив на лезвии ядовитую слизь. В теплом ручье Ник пополнил запас воды. На гигантском стволе упавшего дерева скромно поужинал, лениво отмахиваясь от жужжащих над головой псевдомоскитов.

День пятый.

Ник проснулся оттого, что Орфиус светил прямо в глаза. Было приятно думать, что само светило разбудило его. Он уже привык вставать с первыми лучами местного солнца и не обращать внимания на кружащих в воздухе крылатых паразитов.

Ник решил не скупиться и плотно позавтракал. По расчету сегодня он должен достигнуть края Южных болот, а значит, все мучения останутся позади. Даже если друзья потеряли надежду на его возвращение и отправились дальше, то наверняка оставили ему весточку, где их искать.

Собрав мешок, Ник снова вошел в темный древесный коридор, где вилась дикая тропа. Лесные твари поддерживали ее в хорошем состоянии – ему до сих пор еще ни разу не пришлось взмахнуть мечом, хотя вдоль тропы лианы свисали с двадцатиметровой высоты множеством перевитых толстых нитей. Это радовало и вселяло надежду в его истощенный переходами и постоянным недоеданием организм. Съедобные плоды давно уже не попадались ему в этой болотистой местности, а о свежем мясе можно было только мечтать.

Около полудня, когда Орфиус находился в самом зените, пытаясь сквозь густую листву дотянуться до путника лучами, Ник заметил впереди просвет.

«Наконец-то!» – он едва сдержался, чтобы не броситься сломя голову через кусты. Еще немного и он выберется из этого липкого ада! Его просто распирало желание прокричать на весь Лес: «Я сделал тебя!»

Деревья расступаются, и он замирает на берегу большого озера, из которого вытекает широкая река. Потом долго бредет вдоль нее, обходя попадающиеся по пути болотистые низины.

Внезапно Ник останавливается как вкопанный. Из его горла вырывается дикий крик: он видит следы. Человек прошел по ручью, оставив отпечатки стоптанных сапог. Ник бросается по следу, стараясь настигнуть незнакомца, как вдруг страшная догадка обжигает мозг: «Да это мои, мои собственные следы! Я оставил их здесь два дня назад, охотясь за панцирником». Ноги подкашиваются, и он падает лицом в грязь.

Лес опять обманул его.

Вроде бы шестой день.

Ник открыл глаза, удивляясь, что до сих пор жив. Орфиус, уже не заботливый, а равнодушный, просвечивал сквозь листву. Ник понял свою главную ошибку: чтобы не сбиться с пути, он должен был через каждые 50–100 метров оставлять ориентир – зарубку или сломанную ветку. Теперь сил размахивать мечом, словно мачете, больше не было. Почувствовав, что даже жировые запасы уже исчерпаны, он ощупал свои мышцы: «Боже! Как я похудел!»

В полдень Ник нашел звериную тропу. Узкий след вился между кустарниками, замысловатый, как рисунок на спине змеи. Он знал: больше нельзя допустить ни одной ошибки. Ошибка – это смерть!

Ближе к вечеру Ник наткнулся на странный холм – словно гигантский крот прокопал себе нору прямо посередине тропы. Он не сразу сообразил, что это не что иное, как подобие земного муравейника. Редкая удача! Ник насобирал полный котелок муравьев и истолок их рукояткой меча. Затем посыпал солью и полил остатками растительного масла из пузырька, обнаруженного на дне мешка. Почти то же самое, что котелок красной икры! Быть может, это самообман, но за счет чего живут муравьеды?

Вскоре Ник почувствовал невообразимый подъем сил. Он уже был готов идти куда угодно, хоть к черту на рога, лишь бы выбраться из этого заколдованного круга.

Возбужденный, Ник ринулся через чащу, опять пуская меч в ход. Он пробивался через цепкие кустарники, двигался, как автомат, рубил ветви, цеплялся ногами и падал, вымазываясь в грязи. Последние силы он исчерпал, когда стемнело. Ник обнаружил пустое дупло и уснул в нем, убедившись, что внутри нет ни ядовитых ползунов, ни других пресмыкающихся.

Новый день. Ник еще жив. Еды – ни крошки. В отчаянии он обрывает ягоды с дикого кустарника. Вроде бы такие он встречал в огородах собирателей. Шикарные муравейники больше не попадаются. В воздухе висит невыносимый запах гнили. Голова кружится от усталости. Вокруг простираются густые заросли, в которых квакают живоглоты. Хочется бросить тяжелый мешок, но единственное, что удерживает от этого поступка, – навязчивая мысль: спец так никогда не поступит.

Местность становилась все более угрюмой, словно была специально построена сумасшедшим декоратором для сюрреалистического фильма ужасов. Густая паутина серебрилась гигантскими сетями, в которых, пожалуй, могли бы запутаться не только люди, но и парочка взрослых стинхов. Огромные бородавочники раскачивались из стороны в сторону, когда Нику приходилось пробираться сквозь чащу поблизости от них. Он знал: днем эти великаны, высиживающие свои кладки, опасности не представляют, но вот ночью от них лучше держаться подальше.