Ватутин Алексеевич - Знак Змееносца

   -- Уууууууууууу...

   Он сказал, что мы решили дезертировать -- покинуть ряды некой армии, которой мы присягали на верность. Так называемому Президенту- Императору, Последниму Оплоту Демократии и служителю великой Новой Расе!

   Так как я этого не помню, а то, что я слышал из собственного плеера, вообще сбило меня толку, я подумал, что стал частью некоего розыгрыша, или очень сильно нажрался наркоты накануне: а может я до сих пор нахожусь в этой иллюзии?

   Я растерян: но, помню улиток на бетонной стене. Ещё смутно встаёт образ какого-то огромного человека, облачённого в лёгкие доспехи, который нагнулся надо мной.

   Мне мало что понятно из этого, но, Луций заботится обо мне и куда-то ведёт меня. Наверное, в то место, где всё будет понятно. Хотя я в этом сомневаюсь. То, что я услышал о себе, напоминает мне какой-то бред, но, возможно, я просто крепко сплю. Честно сказать -- боюсь и подумать, как можно было бы связать всё то, что я знаю, помню и вижу. Луций называет это "кратковременной посттравматической потерей памяти". Не смотря на нелепость этого определения, я вновь соглашаюсь с ним, поскольку больше идей нет.

   Город цветёт красивыми и влажными растениями, жаль я не помню их названий, а спросить у Луция, мне, как-то не ловко. Подумает ещё, что я дебил. Одно из немногих, что я помню, так это то, что люди ничего просто так не делают, и если Луций подумает, что я неисправимо болен, то оставит меня в этом шизофреническом месте, где за день два, а иногда и более раз сверкают на небе яркие радуги: утренние и вечерние. А иногда вокруг меня проплывают призрачные и прозрачные фигуры людей, животных, техники, которые растворяются в воздухе, и мне говорят не обращать на них внимания. Я припоминаю, что видел что-то подобное, но от чего-то, эти обрывочные мысли рождают в душе тревогу.

   -- Уууууууууууу... -- напоминает далёкий авиалайнер...

   В общем, не утешительный вывод: ощущение, что мне всё знакомо, но.... Кажется, я ничего не помню.

   Вчера пол ночи думал о том, кто я такой -- было немного страшно. И ещё записи...

   Луций говорит, что я с другой планеты, которая называется "Земля". Почему не "Камень" или "Песок"? Когда я попытался пошутить, что и он не отсюда, лицо его выразило раздражение. Вообще, он сказал, что мы идём к доктору. Правда, больным, я себя не чувствую, и это повышенное внимание к моей персоне, мне кажется навязчивым. Он сам простужен и часто кашляет, и хлюпает носом. Пункт первый: нужно выяснить, кто такой Луций... всё... он идёт из магазина... я не хотел бы, чтоб он знал, что я говорю сам с собой, пусть и в микрофон.

   Толпа шумела...

   -- Уууууууууууу...

   -- А что случилось тут? -- мягко поинтересовался я.

   -- Да всё, как на прошлой неделе, -- ответила торговка пирожками, -- Уртан, советник Президента- Императора (да осветится его имя Богами) объявил о присоединении мартовской Беатии к нашему Ному. Январцы хотят союза с "мартовскими", а те, все за своего короля...

   Я ничего не понял, но с умным видом кивнул:

   -- А чтож они так шумят? -- спросил я.

   -- Знамо дело, что, -- ответствовала горожанка, -- электор Бабур, ультраправый-то наш, из Бундеснома, кричит, что мартовских нужно бомбами закидать, чтоб, дескать, знали наших, и короля ихнего отключило, чтоб...

   -- Как отключило? -- удивился я.

   -- Ты забыл со своей контузией, -- хмыкнул Луций, -- это ж один из Девяти Великих Серверов, король-то их...

   -- Ну, да, -- закивала женщина, -- я и говорю. Народ-то недоволен, что войну проиграли. Вот, говорят, что боги от них отвернулись. Может, возьмете с индюшачьей патокой? Эрзац первой степени, такого сейчас не купишь. Сейчас только "Бета Ит"...

   -- Мамуль, мы спешим, -- сказал Луций, хотя перед этим, мы с ним наоборот: прятались по всяки подвалам и развалинам домов. Я так и не уловил, в какой момент мы стали спешить...

   -- Уууууууууууу...

   -- А что так гудит? -- зачем-то спросил я, озирая силуэты домов.

   -- Да бес его знает, -- отмахнулась женщина с трещиной на подбородке, --

   -- Да-ёшь Ян-варь! -- доносилось с площади многоголосое эхо. Оно усиливалось бетонной чашей круглого форума, в центре которого находилось углубление цирка с трибунами, для общественных собраний.

   Над головами пикетчиков, окружённых чёткими рядами закованных в броню полицейских, пестрели яркие флаги, и наспех слепленные голографические транспаранты, с дешёвой анимацией, которая, по всей вероятности изображала карикатуры на политических лидеров, не желающих войны с мартовцами.

   -- Уууууууууууу...

   И вдруг, меж силуэтами опустевших небоскрёбов, сквозь мутную дымку облаков, я заметил источник далёкого гула. Это был огромный, возвышающийся очень далеко (его прикрывали дома), белёсый столб, увенчанный, словно гриб, шапкой грозовых облаков, озаряемых молниями.

   -- Что это, Луций? -- я тронул его за локоть, указывая по направлению к странному объекту.

   Тот рассеянно взглянул, и нахмурился.

   -- Ничего там нет особенного, -- раздражённо буркнул он.

   -- Так я вам и говорю: идите через парк, в "Клюшки", -- разочарованно произнесла торговка, проследив направление моего взгляда -- сейчас дождь начнётся и Кетавры приедут...

   Словно, в подтверждение её слов, на сером небе грянул гром, и брызнули капли влаги.

   Это явно был какой-то молчаливый заговор, так как оба этих человека видели то, что увидел я, но старательно это игнорировали. Ладно... попробую узнать об этом позже...

   -- Спасибо, мать, -- сказал Луций, и, накинув капюшон туники, на голову, потянул меня за рукав.

   В сыром осеннем воздухе завыла сирена, а на лужах заплясали концентрические круги...

   -- А разве сейчас осень? -- почему-то спросил я.

   -- Ой, сынок, ты что? -- она втянула в себя накрашенные веки в прожилках, -- точно с войны... эх... ребятки вы мои...

   Я, запрокинув голову, глядел вверх, туда, где плыли в густом тумане вытянутые туши стальных дирижаблей, ощетинившихся стволами огромных орудий.

   -- Пошли, пошли, чучело! -- сморщив, красный от простуды нос, шипел Луций, тянув меня за рукав.

   И мы двинулись по выложенной узорчатой серой плиткой аллее, между каких-то ржавых труб, и заброшенных каменных беседок, обтянутых разноцветными целлофановыми лентами, с надписями "Полицейский департамент Н. Карфагена".

   Дождь усиливался. Капли стекали по моей шее.

   -- Уууууууууууу...

   Некоторые деревья были обуглены и начисто лишены веток, похрустывая на ветру, хотя вокруг зеленела трава и в листве тускло сияли яркие цветы.

   -- Да здравствует Президент- Император, и его партия! -- доносилось с форума, -- вялые либералы и трусы не в состоянии...