Джек Вэнс - Мас: Тэйри

«Рад, что мы хорошо друг друга понимаем, — столь же вежливо ответил Джубал. — В тот же вечер я изготовил и заверил у нотариуса несколько экземпляров». Джубал выбрал из пачки еще один гербовый лист: «Вот заверенная копия. Договор остается в силе».

Опустив уголки губ, Нэй Д'Эвер внимательно изучил печать и подпись нотариуса: «Аргумент, заставляющий взглянуть на вещи с другой точки зрения. Дроуд, вы беспринципный, неразборчивый в средствах человек. Одну минуту — нужно подумать».

Миэльтруда, до сих пор с предвкушением прислушивавшаяся к разговору, махнула рукой: «Я опаздываю, мне пора. Фланиш! Карету!»

«Не торопись, дорогая моя, — остановил ее Д'Эвер. — Нужно кое-что обсудить. Возможно, потребуется новая тактика. Ты сегодня увидишься с нашей связной?»

«Да».

Нэй Д'Эвер оценивающе смотрел на Джубала, дыша чуть чаще обычного: «Вы живете на старой квартире?»

«Почему это вас интересует?»

«Неважно. Позвоните мне завтра — придется согласовать дальнейшие ходы. Сейчас я больше ничего не могу сказать».

«Как насчет заработной платы?»

«Вы ее получите».

«С учетом особых заслуг мне надлежит увеличить оклад — скажем, до сорока пяти тольдеков в неделю».

«Не вижу в этом ничего невозможного, — мягко ответил Нэй Д'Эвер. — Спокойной ночи».

Джубала не провожали ни швейцар, ни мажордом. Облака все еще блуждали по яркому полумесяцу Ская — гигантская луна то разгоралась, то тускнела, опьяняя Джубала щемящей тревогой. Он вспомнил, как Миэльтруда замерла, спускаясь по лестнице — ее мелодичный смех, ее взгляд, брошенный через плечо в зеркальном вестибюле. Он ненавидел безразличное двоедушие Д'Эвера и молчаливое попустительство его дочери.

Джубал смотрел на Скай. Его охватило чувство, не имеющее названия, никогда раньше не пробуждавшееся: горькое, сладостное томление, смешанное со страстью и безудержной решимостью. Зачем она — одна, единственная жизнь — если не пользоваться ею сполна?

Вместо того, чтобы уехать и заняться своими делами, Джубал подошел к ожидавшему его кебу, позвал водителя. Тот спустился.

«Я решил позабавить друзей. Вот десять тольдеков. Я займу ваше место — отправляйтесь в город и ждите меня в кафе «Гексаграмма» у Траванского сквера».

Извозчик покосился на Джубала, на десять тольдеков, снова на Джубала: «Как я доберусь до «Гексаграммы»?»

«Идите пешком, наймите кеб — как вам угодно».

«Вы разобьете машину!»

«Я очень осторожный человек, кеб будет в целости и сохранности».

«Десяти тольдеков явно недостаточно».

«Вот еще пять — ступайте!»

Часто оглядываясь, извозчик побрел к парковым воротам. Джу-бал подъехал к парадному крыльцу и принялся ждать.

Слух привыкал к тишине. Темный сад мало-помалу наполнялся осторожными звуками — пощелкиванием гиджитов в сырой рыхлой земле, потаенным журчанием фонтана и похожим на плеск фонтана, почти неуловимым шумом не слишком далекого города.

Прошло минут десять. По аллее подъезжала карета. Джубал поспешно преградил ей дорогу, размахивая руками: «Вызов отменяется! Сегодня нужен обычный городской кеб». Всучив водителю тольдек, Джубал прибавил: «Извините за беспокойство».

«Понятно, сударь, благодарю вас», — понимающе кивнул тот. Карета развернулась и уехала.

Джубал приподнял воротник накидки, надвинул на лоб черный кват. Взобравшись на скамью водителя, он сгорбился, то и дело поглядывая в тень под портиком.

Парадные двери раздвинулись — вышла Миэльтруда. Подбежав к кебу, она вспорхнула внутрь и села: «В дом Базенантов, за холмом Матиса!»

Из-под въездных ворот Джубал выехал на Среднюю дорогу, тянувшуюся вдоль косы Чам, но вместо того, чтобы продолжать путь в холмы, свернул сначала на Полукольцо, потом на Парадную набережную. Погруженная в размышления Миэльтруда довольно долго ничего не замечала, но в конце концов стала стучать по перегородке: «Вы не туда поехали! Мне нужно к Базенантам, за холмом Матиса!»

Джубал остановил машину и повернулся к Миэльтруде: «Мы едем туда, куда нужно».

«Джубал Дроуд! Глинт!»

«Собственной персоной. Будьте добры, не спорьте и не жалуйтесь, — Джубал предъявил Миэльтруде скрепленный печатью ордер. — Вы задержаны по обвинению в незаконном покушении на мою жизнь. Мой ордер никем не опротестован и не аннулирован. Он действителен и предписывает двухлетнее исправительное рабство, сопровождающееся, по усмотрению истца, ежедневной поркой прутьями крысиной метелки. На протяжении следующих двух лет вы будете выполнять мои указания. Сожалею о том, что вам придется пропустить вечеринку, но сегодня вечером — совсем недавно — я решил воспользоваться своим правом и взять вас под стражу. Промедление смерти подобно — в буквальном смысле слова, так как завтра меня должны были убить по приказу вашего отца. Скорее всего, вам это хорошо известно. Теперь приказ придется отменить».

Миэльтруда испуганно спросила: «Почему вы думаете, что вас приказано убить?»

Джубал усмехнулся: «Ваш высокоблагородный батюшка впервые согласился повысить мой оклад».

«Вы ошибаетесь! Он знает, что за вами охотятся Имфы. Зачем ему себя утруждать?»

«Так или иначе, — пожал плечами Джубал, — моя безвременная кончина входит в его планы. В мои планы она не входит. Поэтому трудно было бы найти более удачное время для предъявления ордера. Между прочим, вы с лихвой заслужили наказание».

«Вы в самом деле намерены подвергнуть меня такому обращению?»

«Разумеется. Закон есть закон».

«Было бы излишне напоминать, что в конечном счете вы больше проиграете, чем выиграете».

«Мне нечего терять».

«Вы еще живы».

«Все умирают в свое время — Дроуды, Имфы и Д’Эверы, смерть презирает сословные различия. Тем временем у вас будет возможность приобрести полезный опыт. Когда-нибудь вы меня поблагодарите».

Миэльтруда ничего не ответила.

«А теперь, если вы не желаете подвергаться лишнему унижению, будьте любезны, сядьте на пол, чтобы избавить меня от необходимости связывать вам руки и ноги, затыкать вам рот и так далее».

Миэльтруда попыталась выпрыгнуть из кеба. Джубал схватил ее и повалил на пол. Какое-то время они боролись. Борьба закончилась поражением слабого пола — тяжело дыша, Миэльтруда лежала на спине лицом к лицу с Джубалом, ее волосы растрепались. Джубал тоже тяжело дышал — ноздри его щекотал терпкий аромат цветочных духов.

Джубал медленно встал. Миэльтруда лежала тихо и, когда кеб снова поехал, не двинулась с места. Глядя вверх, в окно экипажа, она видела только черные кроны деревьев, проносившиеся на фоне Ская, и редкие отсветы уличных фонарей.