Джоанна Расс - «Если», 1999 № 05

Чарли Лоугран отправился за образцами, с ним за компанию поехала Лилиан Рэнсби. Как выяснилось, большая часть его предположений оказалась правильной. Он обнаружил немало сделанных из шестов брошенных волокуш — тягловых животных из них спешно выпрягли, когда туземцы увидели садящийся модуль. К некоторым волокушам были накрепко приделаны большие корзины. В мягкой почве тут и там виднелись борозды от волокуш, но не наблюдалось ни единого следа колеса. Чарли отыскал и плуг, хитроумно изготовленный из деревянных колышков, скрепленных сыромятными ремешками; наконечник у орудия был каменным и мог проделывать лишь узкую царапину в земле, а не полновесную борозду. Плуг, однако, был снабжен большим бронзовым кольцом, за которое крепился к тягловому животному. Почти все посаженные растения обрабатывались, судя по всему, лопатами и мотыгами. Он отыскал парочку этих инструментов, они были сделаны из бронзы.

Разнообразие растений оказалось куда более богатым, чем он ожидал: два вида зерновых злаков, десяток — корнеплодов, множество разных бобовых и нечто напоминающее томаты и тыквы.

— Готов поспорить, туземцы тут отлично жили, пока их не посетили терране, — заметил Чарли.

— Только не заводи об этом речь в присутствии Пола, — предупредила Лилиан. — У него хватает забот, и незачем подначивать его на спор, чего больше мы принесем туземцам — добра или вреда.

С корабля спустились еще два модуля. Вернувшись, Чарли и Лилиан увидели Дэйва Квестелла, руководившего разгрузкой новых сборных домиков. Два из них, доставленные во время первой посадки, были уже собраны.

Как выяснилось, планете подобрали и название.

— Свантовит, — заявил им Карл Дорвер. — Это главный бог балтийских славян, живших примерно три тысячи лет назад. Гай Виндино откопал его в «Энциклопедии мифологии». Свантовита изображали с луком в одной руке и рогом в другой.

— Что ж, годится. А как назовем туземцев? Свантовитяне или свантовиты?

— Пол хотел назвать из свантовитами, но Луис уговорил его на более короткий вариант — сванты.

— А их язык мы сможем назвать свантовитским, — решила Ли-лиан. — После обеда начну обработку аудио- и видеозаписей.

После обеда Марк, Карл и Пол заспорили о том, какого вида подарки можно делать туземцам, стоит ли заниматься обменом и что на что менять. От предметов, слишком превосходящих нынешний уровень их развития, следовало отказаться. Но насчет колес они пришли к согласию — их можно будет делать в мастерской на борту корабля.

— Знаете, а ведь это странно, — проговорил Карл Дорвер. — Туземцы никогда не видели колеса. И большинство терран, если не считать документальных или исторических фильмов — тоже.

И он был прав. Как средство передвижения колесо полностью устарело шестьсот лет назад после развития антигравитации. Что ж, многие терране в Нулевом Году тоже не видели рыцарских доспехов, аркебузы, даже коробочки с трутом или вращающегося колеса.

Тачки! Вот где колесо обязательно станет для них полезным. Марк связался с Максом Милзером, который заведовал ремонтной мастерской на корабле. Макс и понятия не имел, что такое тачка.

— Я их сделаю, Марк, ты только пришли чертежи. Эго что, твое изобретение?

— Насколько мне известно, тачку изобрели на заре человечества. Как скоро ты сможешь сделать полдюжины?

— Сейчас прикину. Сварить металлические листы, трубки для рамы и рукояток… Парочку сделаю уже завтра к полудню. Теперь о мотыгах: какой у туземцев рост, какой длины руки и ноги?

В ту ночь они долго не ложились спать. Сванты тоже — в центре деревни горел костер, а вдоль палисада — сторожевые огни. Луис Гофредо доверял свантам не больше, чем туземцы людям: он оставил в лагере свет, выставил сильные посты, осветил темноту за пределами лагеря инфракрасными прожекторами и нашпиговал ее фотоэлектрическими датчиками на земле и ищейками в воздухе. Подобно Полу Мейлларду, Луис Гофредо был вечно настороженным пессимистом. Все шло к худшему в этой худшей из всех возможных галактик, а если что-то и может стать еще хуже, то обязательно станет. Вероятно, именно поэтому он был еще жив и ни разу не допустил гибели своих людей.

Поздним утром с корабля доставили четыре тачки. С ними прибыли точильный камень, две лучковые пилы, множество мотыг, лопат и топоров, ящики с ножами, кухонной посудой и всевозможными товарами для торговли, включая пустые бутылки из-под вина и виски, накопившиеся за последние четыре года.

Разговоры за ланчем шли исключительно о языковой проблеме. Лилиан Рэнсби, не ложившаяся спать до рассвета и только что проснувшаяся, пребывала в унынии.

— Даже не представляю, что нам делать дальше, — призналась она. — Гленн Орент, Анна и я бились над проблемой всю ночь, но результат нулевой. Мы выделили примерно сотню звуков, напоминающих слова, и около двадцати из них были использованы по нескольку раз, но мы так и не смогли приписать хотя бы одному ка-кой-либо смысл. И никто из свантов не отреагировал идентично на неоднократно повторяемые нами слова.

— Я уже начинаю сомневаться, что у них вообще есть язык, — заметил офицер флотской разведки. — Да, они издают много звуков. Ну и что? Мартышки тоже постоянно верещат.

— У них должен быть язык, — заявила Анна де Джонг. — Ни одну мысль невозможно выразить без вербализации.

— А общество подобной сложности невозможно без какого-либо средства общения, — поддержал ее с другого фланга Карл Дорвер. Он уже и прежде приводил этот аргумент. — Знаете, — добавил он, — я уже начинаю гадать: а вдруг это телепатия?

Все уставились на него с удивлением.

— О, я сомневаюсь, что… — начала было Анна и смолкла.

— Да, знаю, что раса телепатов — старая байка, которую веками повторяли рассказчики о приключениях на новых планетах, но… вдруг мы и в самом деле отыскали такую расу?

— Мне это не нравится, Карл, — сказал Лоугран. — Если они телепаты, то почему не понимают нас? Да и зачем им вообще разговаривать? К тому же ты меня никогда не убедишь, что их кудахтанье — не речь.

— Конечно, наши нервные структуры могут отличаться, — сказал Фэйон. — Я знаю, что известная аналогия между телепатией и радио не выдерживает критики, но в качестве довода вполне годится. Просто их приемники не могут принимать нашу длину волны.

— Черта с два не могут, — возразил Гофредо. — Мне с самого начала это не давало покоя. Ведь они реагируют так, словно понимают смысл сказанного. Не тот смысл, который вкладываем в слова мы, но какой-то свой. Когда Пол произнес чепуху, все они отреагировали одинаково — испуг, потом готовность к обороне. Процедура «ты — я» их просто изумила, как изумил бы нас набор семантически ясных, но внутренне противоречивых утверждений. Когда Лилиан попробовала представиться, это их потрясло и жутко перепугало…