Мария Симонова - Знак Избранника

Сейчас охрана успела заметить не только приближение войска, но и хорошо разглядеть цвета флагов, развевающихся над ним — черный с красным, и герб — золотой трилистник под короной — цвета и герб Эйморка и его правящего дома.

В то время, как трубач за воротами трубил, а войско подтягивалось к своему авангарду, посланный начальником караула солдат уже входил в часовню. Стараясь производить как можно меньше шума, он подошел к сидящему в кресле хозяину и шепотом доложил ему о прибытии под фамильные стены гвардии герцога.

Как посланец ни старался не шуметь, но в торжественной тишине часовни, нарушаемой лишь голосом священника, его приход был замечен всеми. Отец До не прервал обряда, но Левый, ощутив возникшее за спиной напряжение, полуобернулся назад. Вслед за ним обернулась и Лис.

Граф Таникч уже поднялся, опираясь на слугу, но сделал знак священнику продолжать. Знак этот предназначался так же и сэру Маски, и тот безо всяких объяснений догадался о случившемся, так как только одно событие могло заставить графа Таникч удалиться с бракосочетания дочери, и, судя по всему, именно оно и имело честь стрястись.

«Так. Начинается», — подумала, в свою очередь, Лис, встретившись взглядом с Ричардом. Им, как и прежде, несомненно везло, но только до определенного момента. То же самое можно было сказать и о герцоге: как и подобало талантливому полководцу, Горячий явился немного раньше, чем его ожидал противник, но все-таки опоздал.

Логанн почти не сомневался в том, что ворота замка откроются перед ним, но на тот случай, если упрямым Таникчам взбредет в головы вывести свою леди через подземный ход, отдал приказ сотне солдат рассыпаться и караулить по всем окрестным дорогам и тропкам.

Однако хозяева что-то не торопились гостеприимно опускать мост и распахивать ворота перед герцогом. Он было подумал, что ошибся, и высокомерное семейство дошло в своем глупом безрассудстве до того, чтобы осмелиться вторично вступить в открытый конфликт с властелином. На требование герольда открыть ворота, часовой на стене отвечал, что уже послано за хозяином, а поскольку графа все еще беспокоят его раны, то высокого гостя покорно просят обождать, пока Таникч-старший доберется до дверей своего замка.

В это время Таникч в окружении солдат гарнизона уже сидел во дворе перед воротами. Минуты текли слишком медленно, но графу вдруг пришло в голову, что вовсе не обязательно заставлять принца дожидаться окончания церемонии бракосочетания в поле. Осененный этой простой, как все гениальное, мыслью, он отдал приказ опустить мост и открыть ворота. Затем послал слугу в часовню, велев ему проводить молодых сразу после венчания в большой зал, где чуть не с самого прибытия рыцаря шла подготовка к празднованию свадьбы.

Между тем во двор в сопровождении двух десятков гвардейцев въезжал властелин Эйморка. Граф поднялся ему навстречу, невольно ощущая привычное волнение. Не смотря ни на что Таникч отдавал должное молодому герцогу, признавая в душе, что он является тем самым истинным государем, которого так долго не хватало этой земле.

Логанн уже вполне оправился от раны: движения его, когда он спрыгнул с лошади и подошел к графу, были, как и прежде, стремительны и неуловимо легки и по странной ассоциации наводили на мысль о сжатой пружине. У наблюдающего за ним Таникча сейчас вдруг возникла отчетливая уверенность в том, что Логанн Траслитт недолго будет сдерживаться в узких пределах своего государства, которые уже теперь становились для него тесны.

Гвардейцы герцога сразу повели себя так, будто крепость сдалась им на милость, как победителям: они оккупировали ворота и стали рассыпаться по стенам, башням и караульным помещениям, не потребовав только что сдачи гарнизоном оружия. Большая часть солдат герцога все же осталась в поле, но могла по первому же зову ворваться в распахнутые ворота. Однако Горячий по достижении своей цели не собирался здесь надолго задерживаться.

— Счастлив приветствовать Вас, мой лорд! — начал Таникч. — И горю желанием узнать, что привело Ваше Величество в наши края. Надеюсь, Вы не откажете в чести отужинать с нами?

— Рад видеть Вас выздоравливающим, граф, — отозвался Горячий, отвечая кивком на поклон Таникча. — Я принимаю Ваше предложение.

Тяжело опираясь на плечо слуги, хозяин неторопливо вел государя в банкетный зал, не обращая внимания на явное раздражение герцога от этой вынужденной приторможенности. Тем не менее они вскоре достигли зала, который, будучи достаточно просторным, не отличался особой роскошью убранства. Большие полукруглые окна давали много света, потолки же были сравнительно невысоки. Длинные столы, установленные вдоль стен, ломились от блюд, и сновавшие вокруг них слуги приносили все новые. На мгновение застыв, прислуга склонилась перед герцогом.

Таникч провел гостя на почетное место за стоящим на возвышении главным столом, расположенное по правую руку от хозяйского. С десяток воинов личной охраны, шедшие вслед за герцогом, так же устроились по его знаку за одним из столов. Усевшись, герцог обратился к хозяину:

— Не думаю, граф, что вы были осведомлены о моем визите, чтобы успеть так хорошо к нему подготовиться, — заметил он. — Стало быть, полагаю, что мне следует поздравить Вас с каким-то семейным торжеством?

— Это так, милорд, — не стал отрицать Таникч, в свою очередь опускаясь в кресло. — Но всякий праздник бледнеет перед честью Вашего личного прибытия! В последний раз особа королевской крови удостоила своим посещением наш замок около двухсот лет назад, и записи об этом событии хранятся как реликвия в родовых архивах. Должен признаться, что не сразу поверил своим ушам, когда мне доложили, что золотой трилистник вновь развевается под нашими стенами, — поведал хозяин. — Если бы я не сомневался в том, что это действительно Вы стоите в ожидании у ворот, милорд, то отдал бы приказ открыть их немедленно. Но сие казалось слишком невероятным, так как в последнее время мы вправе были ожидать от Вашего Величества чего угодно, помимо такой чести…

Тут Логанн, до сих пор словно бы внимательно изучавший подробности интерьера зала, мрачно глянул на Таникча.

— Вы умный человек, граф, — промолвил он. — Но плохой политик. Я предполагал, что Вы можете задержать моего слугу, однако рассчитывал, что сами догадаетесь, как мало получите от этого проку и как много неприятностей. Маловероятно, чтобы Вы отправили дочь в монастырь. Значит, все-таки сделали то, на что я тоже считал Вас неспособным — принудили ее выйти замуж. Да, да, именно принудили. Ведь ее избранник, насколько мне известно, погиб?

— Так Вы, милорд, стало быть, считали меня способным только на то, чтобы окончательно растоптать семейную честь, отдав дочь Вам на откуп? Не желая оскорбить Вас, милорд, должен заметить, что в роду Таникчей до сих пор не было ублюдков!