Евгений Прошкин - Слой Ноль

– Витя, что ты узнал?

– Я?..

– Что ты узнал?

Он хотел опустить трубку, но трубки в руке уже не было. Мухин сжимал угол подушки.

Глава 18

– Что ты узнал?..

– Мы же договорились: двое суток. Не надо меня теребить каждый час!

– Не ори. Результат будет?

– Будет! – крикнул Мухин и, отключив трубку, бросил ее на сидение.

Шибанов с каждым разом нажимал все крепче. Виктор не мог поверить, что еще три дня назад он снимал потные тела на природе, на ковре, на кровати – где заблагорассудится шефу, – и чувствовал себя почти свободным человеком. А днем раньше, то есть четверо суток назад, он был ботаником… зоологом, в смысле. А семь и восемь… н-да. Но он никогда не думал, что впряжется в гэбэшную лямку. Ни ради светлого будущего, ни ради больших бабок… Он вдруг обнаружил себя в положении молодого лейтенанта, которого дрючит любой офицер с двумя просветами на погонах, и это открытие было столь неожиданным, что Мухин даже не знал, как к нему относиться.

Впрочем, дрючили его не все, а один только Председатель, чем, безусловно, гордился бы каждый нормальный гэбист. Мухин не был свободен, но он был абсолютно защищен – как та мадам из рекламы прокладок. Защищен по самое «не хочу». За ним повсюду таскался ненавязчивый хвостик – Виктор его еще ни разу не вычислил, но по недавнему случаю в универсаме убедился: хвостик не дремлет. Однако он был достаточно крут и без прикрытия. Служебные номера на «Ауди» позволяли игнорировать светофоры, летать по встречке, задом-наперед, и вообще, как угодно. Проезжая мимо поста, Виктор мог бы – хотя он не пробовал – плюнуть в лицо инспектору или совершить что-нибудь еще более оригинальное. Он знал, что даже если номера не подействуют, а хвостик зазевается, ему будет достаточно сделать один звонок, и все проблемы мгновенно улетучатся.

Минусы тоже были. Большие или маленькие – вот с этим Мухин разобраться и не мог. Им все-таки управляли. Не так, как шеф на студии, и даже не так, как командует дебелая Настя несчастным ботаником. Гораздо хуже. Его, президента двух стран, – дважды уважаемого, блин, человека! – превращали в какого-то дятла.

Но. Но… Плюсы существовали в реальности, а минусы – в его воображении, точнее, где-то в других слоях, что из-за руля гэбэшной «Ауди» представлялось одним и тем же. Если б мир состоял из единственного слоя, Виктор не раздумывая попросился бы к Шибанову в штат, на полное довольствие. Но если б не было других слоев, то порнооператор Витя Мухин мог бы приложить свои силы лишь на съемках очередного ролика из серии «Мальчишки и девчонки, а также их родители». Приличная зарплата, легкие отношения и весьма туманное будущее…

Так и не придя ни к какому выводу, Мухин отстрельнул окурок и прихлопнул дверцу. Машин на стоянке перед баром «Огонь & Вода» было маловато – даже для понедельника.

Миновав «звенелку», Виктор традиционно подмигнул двум быкам на входе и направился через зал к отдельным кабинам.

Большинство столиков было свободно, обнесенная стальной клеткой сцена пустовала. Из динамиков сыпалось глухое трэш-техно, от которого клонило в сон, но едкий дух паленой конопли, въевшийся в стены и потолок, напоминал о том, что обычно здесь бывает веселей. В понедельник же посетители залечивают следы вчерашнего праздника, и раньше четверга вряд ли сунут сюда нос – разве что, как Виктор, по делу.

Мухин откинул тяжелую кожаную штору и удивился: в кабинке никого не было. Дилер по кличке Лапа сиживал тут круглые сутки, а когда отлучался, оставлял кого-то из напарников, в крайнем случае – свою дежурную любовь. Так или иначе, в кабине постоянно кто-нибудь находился. Это было что-то вроде почерка, фирменного знака, брэнда – наконец, это был показатель стабильности. Сегодня со стабильностью обстояло неважно.

– Где Лапа? – спросил Виктор у бармена.

– В ауте, – коротко ответил тот.

– Что так? Продегустировал неудачно?

Бармен склонился к стойке и сказал, насколько мог, тихо:

– У них вчера власть поменялась. Во всем районе.

– И кто теперь двигает?

– В сортире найдешь. Зовут Горби.

– Что, родинка на башке?

– Горби, – со значением повторил бармен. – Сам его узнаешь.

Пригнувшись, Мухин нырнул под низкий свод со стрелкой в виде фаллоса и спустился по бетонным ступеням. В узком прокуренном коридоре вечно толклись какие-то типы, но в понедельник было немноголюдно и здесь. В торце гудела какая-то кучка, из которой выделялся сутулый субъект в полосатых шароварах. Облокотившись на размалеванную кафельную стену, стояла престарелая шлюха, завалившая в бар совершенно случайно, и так же случайно перебравшая «отвертки». Водка с апельсином напрочь лишила женщину координации, и она едва попадала сигаретой в рот.

Виктор без охоты хлопнул ее по заднице и, прошагав до туалета, вошел в зловонную темно-серую комнату. Под потолком мигал наполненный мотыльками плафон – кроме этого гербария здесь никого не было.

Мухин высунулся в коридор и крикнул:

– Горби! Есть такой?

– Чего хотел? – отозвался из угла сутулый, и Виктор заметил, что на месте левой лопатки у него что-то торчит – словно вылезший из земли корень тополя.

Мухин подошел к дилеру, и компания, мгновенно рассосавшись, оставила их вдвоем.

– Люриков хотел, – сказал он.

– Чо? Ты по-русски говори.

– Этих, как их… цикло… тетра… Забыл! Тетра… нет, цикло…

– Цикломезотрамин? – произнес Горби, как хорошо отработанную скороговорку.

– Во! Мезотрамин, он самый.

Торговец многозначительно оглядел его с ног до головы и процедил:

– А так по тебе не скажешь…

– У тебя есть или нет? Достать можешь?

– Я все могу, – эффектно, по его мнению, заявил Горби. – На кармане такой отравы не держим… Спросить надо. Ты завтра приходи. А сейчас – сотку грина.

– На сотку – это сколько выйдет?

– Сотка – это аванс, – пояснил дилер, как будто Виктор что-то не понимал.

– Насчет цены я не в курсе, – признался Мухин. – Но справки наведу. Если выше совести поднимешь – смотри!.. Я потом за сдачей приеду. Согну тебя еще сильней, только в другую сторону.

– Не учи жить.

Виктор отдал ему сто долларов и, естественно, не прощаясь, направился к лестнице.

«В этом бизнесе Горби щегол, – отметил он. – На редкий препарат накинет процентов пятьдесят. Ну и дурак. Я бы двести накинул».

Поднявшись в зал, он двинулся было к стойке, но по дороге передумал. Сегодня он планировал еще один «выход в люди», на нем все-таки висел должок перед Шибановым, а капсула с алкоголем сочеталась, как молоко с огурцом.