Ларри Нивен - Мир вне времени (Сборник)

В спальне в Первом Городе была запись, в которой две пары демонстрировали сексуальные позиции. Еще тогда Корбелл почувствовал, что у них должны были быть зрители; теперь он знал это точно. Мальчики или Девочки (а может, и те и другие вместе, если дело было до войны) сидели за журнальным столиком и смотрели на игры дикта.

Постепенно накал оргии снижался. Половина Города Дикта расселась по кроватям и столикам на одной половине комплекса спален, расспрашивая Корбелла. Время от времени кто-нибудь уходил в сторону лестницы; некоторые дикта парами и тройками отправлялись в другую половину спального комплекса и присоединялись к аудитории позже. Джером говорил, не в силах остановиться. Наконец-то он, первый человек, побывавший в центре Вселенной, получил благодарных слушателей! Но эйфория мало-помалу схлынула, и он понял, что страшно хочет спать.

Оказывается, в спальнях здесь никто не спал. Для этих целей пользовались комнатой на первом этаже. Гординг вызвался проводить туда Джерома; свежий воздух охладил его влажное тело и немного прояснил голову. Звезды мигали сквозь слой легкого тумана. Гординг показал на яркую розоватую звезду в северной части неба:

— Корбелл, ты недавно вернулся из космоса. Скажи, что это?

— Планета, похожая на маленький Юпитер. Ее там не Должно быть, но она есть.

— Она с каждым днем ярче и вдобавок не движется относительно других звезд.

— Крайхайфт тоже это заметил. — А звезда и правда стала ярче. — Знаешь, я слишком устал, чтобы думать.

Спали дикта в некоем подобии парника, прямо в высокой траве. Гординг и Корбелл нашли свободное место среди неподвижных тел, улеглись и сразу заснули.

Он проснулся от того, что ему в глаза било солнце, светившее сквозь стеклянную стену. В траве все еще спали четыре женщины, в остальном спальня была пуста.

В молодости Корбелл мечтал о таких ночах, как та, что ему только что довелось пережить. Правда, лысины в его мечтах не фигурировали, ну так и что же? Ему повезло, что его вообще признали за человека. И хорошо, что у него не возникло сомнений в том, что он общается с людьми. Тела не слишком изменились, а вот умы… Диета казались ему гениальными и очень смирными рабами. Как он собирается убежать от Мальчиков, если за многие тысячи лет диета этого не сделали? Впрочем, на это у него, возможно, есть ответ. Надо только его проверить.

Тем временем в лагере Мальчиков началась церемония. Восемь мужчин-дикта (одного Корбелл вчера не увидел) представляли племени пятерых детей-мальчиков. Крайхайфт, как самый старший, руководил процессом, остальные Мальчики стояли в торжественном молчании; на плечах у троих лежали кошкохвосты. Джером решил не подходить к участникам церемонии, он остался стоять один и держал рот на замке. Его время еще придет.

Всем детям было по пять-семь лет, они выглядели до ужаса гордыми, но при этом благоговели перед Мальчиками. Гординг называл имя каждого ребенка и рассказывал о его силе, достижениях, хороших и плохих привычках. В ходе церемонии Корбелл подумал, что племя отказывается от одного ребенка, что совершенно не укладывалось в его Представления об отношениях Мальчиков и дикта. Но позже выяснилось, что племени не подошел не сам ребенок, а его имя; он сразу же получил новое.

Церемония закончилась внезапно. Дети остались с Мальчиками, а мужчины ушли, переговариваясь. Крайхайфт крикнул, обращаясь к Корбеллу:

— Я знаю, почему ты так ходишь и так выглядишь. Тот подошел ближе.

— Судя по походке, ты напрягал мышцы непривычным для себя образом. А еще у тебя радостная улыбка и красные глаза.

— Ты совершенно прав, — усмехнулся Джером.

— Тебе было хорошо?

— Ты и представить себе не можешь, как хорошо.

— Даже и представлять не буду. Мальчики, которых мы берем себе, обычно стараются стать лучшими. Ты в это веришь?

— Да. А ты делал так же? Крайхайфт нахмурился.

— Что бы я ни делал, ни в чем я не был лучшим. У меня горела еда, а копье не попадало в цель. Мне не нравится об этом вспоминать. Но я помню, что очень хотел домой. Разве ребенок может понять разницу между своей шестилетней жизнью и вечностью?

— А как же секс?

— Что может ребенок знать о сексе? Или Мальчик? Мы можем только смотреть. — Внезапно Крайхайфт улыбнулся. — До тебя этого никто еще не делал… — Он заколотил себя в грудь, издавая воющие крики.

— Я был немного не в себе.

— Оно и понятно.

— А что будет дальше? Сколько вы здесь пробудете?

— Если здесь нужно чинить машины, мы останемся. Если не нужно — уходим завтра. Нам еще надо повстречаться со многими племенами и сказать им, что Сараш-Зиллиш готов к зиме.

Корбелл знал, что время поджимает, но спешить не осмеливался. При этом ему было совершенно нечего делать, а все кругом занимались своими делами. На третьем этаже Мальчики разбирали нечто, по виду похожее на силовой генератор; они велели Джерому уйти, чтобы не видеть их секретов. В другой комнате женщины ткали очень красивые ткани необычных расцветок.

— Во время долгой ночи мы одеваемся, — сообщила одна из женщин. Научить его прясть она отказалась. — Нить может перерезать тебе пальцы.

— Она настолько прочная?

— А зачем делать ткань, если она не будет прочной? Он стащил кусок нитки, подержал ее и положил на место. Конечно, удавка из нее получится отличная, только вот куда ее спрятать?

В конце концов Корбелл забрел в кухню-столовую. Он подавал пищу и наблюдал за поварами. Раньше он готовил неплохо, но только сумасшедший решится орудовать на чужой кухне, не изучив ее вначале. Конечно, мерные ложки и инструменты, а также основные продукты и специи оказались совершенно незнакомыми. Чтобы как-то отблагодарить дикта за гостеприимство, ему придется снова учиться готовить.

В середине дня женщина сменила Корбелла за прилавком, потом посмотрела на него внимательнее и заметила:

— Ты грустишь.

— Точно.

— Я Чарибил. Чем я могу помочь тебе?

Обо всех своих проблемах он ей рассказать не мог.

— Я не могу делать почти никакой работы.

— Мужчины и не обязаны работать, если им не хочется. Ты уже приносишь нам пользу — делаешь наши гены разнообразнее.

Да, генофонд у дикта довольно скудный, хотя разнообразие все же имеется. У Чарибил, например, складки в углах век и восточные черты лица, хотя ростом она при этом почти с Корбелла. И, как у всех дикта, у нее бледная кожа, широкие и плоские груди, завиток волос на почти голой голове и тонкие кости. Внезапно женщина вскочила.

— Пойдем в комнату оргий, Корбелл. Тебе надо взбодриться. Что тебя беспокоит — отсутствие рядом твоего племени? Или мысли о старой дикт с серебристой трубкой?