Джеймс Гарднер - Король в изгнании

– Вниманию пассажиров и экипажа. Корабль покидает орбиту Целестин. Следующая остановка… – драматическая пауза, – Троян.

Мои нервы были настолько напряжены, что даже от столь дешевых театральных эффектов меня пробирала дрожь.

Есть определенная процедура, которой положено следовать, когда оказываешься на новом корабле. Я бы о ней не вспомнил, если бы не проходил то же самое не так давно на «Иве» – тогда две женщины из службы связи провели меня через весь рутинный процесс, пользуясь любой возможностью как бы случайно потереться о меня. (Чем больше я об этом думал, тем лучше понимал, насколько все на «Иве» находились на грани нервного срыва и причиной тому была отнюдь не скука.)

Подойдя к находившемуся в каюте терминалу, я представился мозгу корабля, сообщив свое имя, звание и код доступа, чтобы компьютер мог получить мои данные из центральной базы данных флота – нельзя сказать, что там содержалось слишком много сведений обо мне, но, по крайней мере, упоминалось о желтушной чахотке и аллергии на яблоки, последняя досталась мне по наследству. Врач, который генетически модифицировал Сэм и меня, предлагал устранить этот недостаток, но отец приказал оставить все как есть. Ему не хотелось, чтобы его дети лакомились сочными яблоками, в то время как сам он делать этого не мог. Это кое-что говорит о моем отце и еще больше – его слова, обращенные к нам: «Я мог бы сделать вас полностью совершенными, но не хотел, чтобы у вас была возможность наслаждаться тем, чем не могу насладиться я».

Передавая свои данные, я полагал, что для ответа потребуется некоторое время – ближайшая копия архивов флота находилась на базе Ирис, на расстоянии световой минуты отсюда. Но едва я завершил процесс идентификации, как компьютер объявил, что мне поступило предназначенное только для моих глаз сообщение. Это означало, что никто не мог прочитать сообщение до меня – хотя по давней флотской традиции считалось, что, если ты принадлежишь к флоту, ему же принадлежит и вся твоя переписка. Единственными, кто имел право посылать сугубо личные сообщения, были адмиралы, а адмиралов, которых мог интересовать разведчик второго класса Эдвард Йорк, было только двое:

1. Вице-адмирал Фестина Рамос. Но если ей хотелось что-то мне сообщить, она просто могла зайти ко мне в каюту.

2. Адмирал флота Александр Йорк. Мой отец. Если на «Палисандр» поступило сообщение от отца, то когда он его отправил? Вероятно, несколько раньше – когда его командир должен был избавиться от меня. Возможно, там могли содержаться извинения: «Прости, что мы вынуждены так поступить, сын, но Адмиралтейство не может позволить, чтобы ты вернулся домой». Нет, вряд ли. Скорее всего, ему хотелось в последний раз заявить, что я не оправдал его надежд, прежде чем вышвырнуть меня туда, где очень холодно и нет воздуха.

– Внимание, мозг корабля, – пробормотал я. – Я один, так что можешь отобразить сообщение.

Замерцал экран, и оказалось, что у сообщения мог быть еще один отправитель, которого я не принял во внимание.

– Сюрприз! – раздался с экрана голос Саманты.

– Стоп! – крикнул я. Изображение застыло. Это была Сэм!

Каштановые волосы, смеющиеся голубые глаза, веснушчатый нос… прошло двадцать лет, но она почти не постарела. Одному богу известно, каким образом ей удавалось принимать «таблетки молодости» на воюющей планете, но если кому-либо это и могло удаться, то именно ей.

Моя сестра была жива. Но в моей памяти навсегда запечатлелась страшная картина: намокшая от крови золотистая форма, дыра с рваными краями, пробитая в грудной клетке…

– Это неправда, – сказал я вслух.

Что-то было неправдой. Или смерть Сэм много лет назад, или изображение, которое было сейчас у меня перед глазами. Всем известно, что специалист легко может подделать компьютерную картинку. Я не мог доверять тому, что видел. Но кто мог оказаться настолько жестоким, чтобы послать мне такое сообщение – если оно не было реальным? И кто обладал правом посылать сообщения со статусом «получателю лично»?

– Мозг корабля, – сказал я, – назови отправителя сообщения.

– Нет данных.

– Нет имени? Нет информации о передаче? Ничего?

– Информация отсутствует. Запись датирована по троянскому календарю, 23 катшина.

Значит, Сэм сделала запись на следующий день после того, как «Ива» забрала меня с базы… если дата не была тоже поддельной. Заскрежетав зубами, я приказал мозгу корабля:

– Продолжить воспроизведение.

Изображение Сэм снова ожило.

– Бедный Эдвард, – сказала она, – надеюсь, у тебя не случилось сердечного приступа или чего-то в этом роде. Для тебя это наверняка жуткое потрясение, но тебе приходилось переживать и куда худшее.

Сэм говорила так, как она всегда говорила со мной. В качестве дипломата сестра могла сыпать направо и налево цветистыми фразами, но за закрытыми дверями наедине со мной… что ж, полагаю, по-настоящему хороший дипломат всегда подбирает соответствующие слова в соответствующей аудитории.

Если это действительно была Саманта. Мне пришлось напомнить себе, что это может быть всего лишь подделка. Но если так, то ее создатель должен был в точности знать, как именно Сэм разговаривала со мной без посторонних.

– Все дело в том, Эдвард, – продолжала она, – что я, как видишь, жива. Сейчас мне слишком сложно все объяснить, но когда-нибудь, обещаю, я это сделаю. Пока же мне хотелось бы лишь быть уверенной, что с тобой все в порядке… а это значит, что мы с тобой встретимся на Трояне.

Она протянула руку к объективу камеры и повернула его в сторону. Я увидел яркий солнечный полдень и хорошо знакомое мне место – парк Молчаливого Бога в окрестностях города Уншуммина всего в полутора десятках километров от дворца Истины. Мы с Сэм часто ходили туда гулять, особенно во время миграции красной рыбы каждой весной; ручей в парке становился красным от тысяч новых мальков, а воздух наполнялся острым запахом сахарного сиропа из котлов, которые разогревали на берегу мандазары. Красная рыба, сваренная в сахарном сиропе… мы ели ее каждый год, сидя на берегу ручья под алмазными деревьями.

Деревья были на месте – я видел их на экране. За двадцать лет они стали выше и их покрывала густая зеленая листва.

– Почти никаких следов войны, верно? – тихо сказала Сэм. – Это потому, что она почти закончилась. Власть в свои руки взяла одна из королев, и я – ее любимый советник. К тому времени, как ты прилетишь, здесь уже будет мир и я смогу защитить тебя от этих ублюдков из Высшего совета.

Она развернула камеру обратно и посмотрела прямо на меня.

– Если хочешь знать правду, Эдвард, – мне известно все, что с тобой случилось. Я узнала и про «Иву», и про то, как они пытались тайком вывезти королеву. Эти идиоты забрали королеву Умеренность, Эдвард, – последнюю из королев, препятствовавших достижению мира. Она одна из королев-изгоев и чуть ли не самый жестокий тиран на всей планете, несмотря на столь мирно звучащее имя. Так что я знаю, что будет дальше, – продолжала Саманта. – «Ива» заберет тебя, затем направится к Целестин. Глупая идея – как только «Ива» пересечет границу, Лига Наций уничтожит Умеренность и большую часть экипажа корабля. Возможно, даже всех. Тебе ничто не угрожает, брат, поскольку во всей вселенной нет более невинного существа, чем ты… но когда «Ива» причалит к базе Ирис и флотские увидят трупы, с Высшим советом случится истерика. Они немедленно постараются от тебя избавиться, Эдвард. Именно так рассуждают адмиралы: их первая реакция – упрятать свидетелей куда-нибудь подальше. А я не хочу тебя потерять.