Джек Вэнс - Галактический следопыт

«Только что вернулся из виллы Дандиль. Спасибо за рекомендацию».

«Не за что. В связи с историей Клента о вас я вспомнил в первую очередь. Кроме того, мне что-то подсказывает, что характер этого дела, скажем так, не совсем согласуется с основным направлением деятельности нашей организации».

«Благодарю вас в любом случае. Как вы узнали, что я учился вместе с Дакром в Трепетных Водах?»

«Мы говорили со знакомыми Дакра — под предлогом сбора биографических материалов для хирургического журнала. Он прибыл в Кассандер примерно два года тому назад и, судя по имеющейся — или отсутствующей — у меня информации, у него не было прошлого, с тем исключением, что в разговоре с одной своей спутницей он упомянул об Академии Трепетных Вод. Он выражается в исключительно обобщенных терминах и на конкретные вопросы отвечает уклончивыми восклицаниями типа «А! Это было давно — что было, то прошло!» или «О, какая все это была скучища, безобразно обыденная и бессмысленная, с начала до конца! Давайте поговорим о чем-нибудь другом». Он заплатил все, что положено, всем, кто у него работает, за исключением секретарши в приемной — но та почти наверняка ничего не знает».

«У него есть профессиональная лицензия?»

«В этом направлении ничего полезного узнать не удалось. Городское управление Кассандера не занимается проверкой дипломов или аккредитацией, а стандарты, принятые на различных планетах Ойкумены, несовместимы. Медицинский совет Кассандера проводит десятидневный экзамен и выдает лицензии только на этой основе. Оценки, полученные на экзамене, публикуются. Форенс Дакр получил оценку 98,2% из возможных 100%, что практически неслыханно. Когда я обсуждал эту оценку с клерком Медицинского совета, тот криво усмехнулся и покачал головой. «На ваших экзаменах кто-нибудь мухлюет?» — спросил я. «Вы не поверите, каким беспардонным шарлатанам мы доверяем здоровье и жизнь!» — выпалил он.

«Значит, 98,2% ничего не значат?»

«Кто я такой, чтобы об этом судить? Если кандидат сумел убедить Медицинский совет, что с этим может сделать простой конторский служащий? Могу вам сказать только одно: он ловкач, каких мало, этот доктор Дакр!»

Так что делайте выводы сами. Он не был популярен среди коллег, хотя они не желают объяснять, почему. В какой-то мере, несомненно, здесь играет роль зависть, потому что Дакр взлетел прямиком в стратосферу медицинской элиты».

«Любовные связи?»

«Непрерывно и повсюду — но ничего серьезного до тех пор, пока он не встретил Пердру Ольруфф. После этого они везде появлялись вместе: впечатляющая парочка, по словам тех, кто их знал».

«Где он пропадал после того, как покинул Трепетные Воды?»

«Никаких данных. Я пытался получить информацию из архива Академии. «Все сведения о наших учащихся строго конфиденциальны и не подлежат разглашению ни в каких обстоятельствах!» — заявил пастор Чизлинг. Они боятся неприятностей и закрывают двери перед посторонними; в Академии учатся наследники самых богатых семей планеты. Мне позволили, однако, просмотреть альбом с фотографиями выпускников класса, в котором учился Дакр. В перечне имен и фамилий был указан адрес места проживания Дакра за пределами Академии: «Имперский отель Каэльзи» — здесь, в Кассандере. Что совершенно ни о чем не говорит — в этой гостинице записи хранят не больше трех лет, и там никто не помнит ни Форенса Дакра, ни его родственников. На Фессе нет других постоянных жителей по фамилии «Дакр». Вот и все, что я знаю — дело ваше».

«Придется начать там, где вы закончили».

«Само собой. Где именно?»

«В Трепетных Водах, где еще?»

Глава 4

Прошли многие годы; радужные надежды юности поблекли или сменились горькими разочарованиями — но в Академии Трепетных Вод практически ничто не изменилось. Хетцель заметил новый навес лодочной пристани на берегу бухты Танджари; деревья-перевертыши раскинули ветви еще шире. Казалось, что зеленокаменные административные здания, лаборатории, аудитории, мастерские и общежития стали чуть меньше, чуть сонливее и запущеннее под сенью огромных палладийских вязов, привезенных с планеты Дашбурн, где четыреста лет тому назад появился на свет пастор Казус, основатель Академии Трепетных Вод. Во всех остальных отношениях Академия оставалась такой, какой ее помнил Хетцель. Он приземлился в арендованном аэромобиле на стоянке для посетителей, вышел из машины и неторопливо направился к Казус-Холлу.

Он прибыл вскоре после полудня — по его расчетам, слишком рано. Усевшись на скамье неподалеку от четырехугольного двора, окруженного центральными сооружениями почтенного учебного заведения, Хетцель наблюдал за поведением школьников — несмотря на то, что на дворе царила та же суматоха, что и двадцать лет тому назад, она чем-то неуловимо, но отчетливо отличалась от прежней. Какими открытыми, по-утреннему свежими казались юные лица! Хетцель находил достопримечательным то обстоятельство, что некогда он сам суетился в такой же толпе мальчишек в школьной форме. Не будучи человеком сентиментальным он, тем не менее, ощутил приступ меланхолии... Прозвенел гонг. Хетцель взглянул на часы. Если заведенный распорядок не изменился — а почему бы он изменился? — чиновники Академии уже должны были выходить из своих разделенных перегородками контор, оставляя весь Казус-Холл на попечение сторожа-уборщика Чолли — или его преемника, или даже преемника его преемника.

Подождав еще полчаса, Хетцель перешел школьный двор, поднялся по ступеням крыльца Казус-Холла и оказался в вестибюле, где пахло точно так же, как раньше. Слева находилось большое помещение, известное иод наименованием «Регистратуры», но выполнявшее самые разнообразные функции. Здесь, как и ожидалось, Хетцель обнаружил сторожа Чолли гот ссутулился чуть больше прежнего, нарастил брюшко покруглее, и добрая половина его пышной седой шевелюры уже исчезла, но, в сущности, Чолли остался таким, каким был. «Долговечность некоторых учреждений и их работников граничит с неистребимостью», — подумал Хетцель.

Чолли, сидевший за конторкой, поднял голову: «К сожалению, сударь, сегодня служебные помещения уже закрыты».

«Какая жалость! — заявил Хетцель. — Значит, я зря прилетел из Кассандера?»

«Ничего не поделаешь, сударь. Если у вас какое-то совершенно неотложное дело, вы могли бы побеспокоить самого пастора Чизлинга, хотя он вряд ли этому обрадуется».

Хетцель притворно задумался: «Возможно, в этом не будет необходимости, если вы согласитесь мне помочь. Я заплачу за неудобство, разумеется — и нам не придется беспокоить пастора».