Дэвид Вебер - Одинокий тролль

– Ну, если только ты уверена, что с тобой все в порядке…

– Я уверена. – Она с нежностью похлопала его по груди. – И раз уж я проснулась, чем могу тебе помочь?

– Ты ничего нового не придумала насчет нашего тролля? – спросил он, и глаза Леоновой потемнели.

– Пока что нет. – Она задумчиво посмотрела на темневший вдали берег. – Мы не знаем, каковы его планы, если они у него есть.

Она замолчала, глядя, как над ними пролетает авиалайнер, поблескивая на солнце. Чем ближе они были к цели своего путешествия, тем больше самолетов им встречалось.

– Пока эти машины летают, мы можем быть уверены, что тролль не натворил ничего слишком ужасного, – добавила она негромко.

– Так-то оно так, но хороший это знак или плохой? – пробормотал Эстон.

– Не знаю. – Она еще несколько мгновений следила за авиалайнером, а потом покачала головой. – Нет, не так. Хороший, потому что он, вероятно, еще не решился нас истребить. Чем дольше он колеблется, тем больше у нас времени, чтобы ему помешать. – Леонова посмотрела Эстону в глаза, и он понял, что она встревожена. – Возможно, мы сумеем обезвредить его, если отыщем. Но я плохо представляю, как мы можем обнаружить его местонахождение. Чем дольше мы будем его искать, тем труднее будет с ним справиться.

– Согласен. Хотелось бы мне лучше представлять психологию тролля, – сказал он.

– Нам тоже этого хочется. Вот уже двести лет, – сухо отозвалась Леонова. – Разумеется, раньше психология троллей и ее отличие от психологии кангов не имели такого значения.

– Понятно.

Эстон занялся своей трубкой, а Людмила с любопытством наблюдала, как он набивает и раскуривает ее. В ее эпоху курение было исчезнувшим пороком, и привычка Эстона продолжала занимать Людмилу. Он ожидал, что она будет осуждать его за это, но она не сказала ни слова. Возможно, ее собственная защищенность от болезней, подобных раку, была причиной такого отношения.

– Послушай, – сказал он, когда трубка как следует раскурилась, – давай взглянем на дело с другой стороны. Если он решит нас истребить, то мы окажемся по уши в дерьме. Если… – Эстон замолчал, потому что Леонова неожиданно захохотала. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом проворчал:

– Ну, что я такого смешного сказал на этот раз.

– Это же здорово! По уши в дерьме?! – Она держалась за бока и чуть не падала от смеха. – Ох! Как же вышло, что такое сочное выражение было забыто?

– Женщина, ты помешана на низменных отправлениях человеческого организма, – укорил ее Эстон.

– Я… знаю… – с готовностью согласилась Людмила, переводя дух и вытирая слезы. Она попыталась прикинуться смущенной, но Эстон видел, как ее губы беззвучно произносят понравившуюся фразу, и приготовился нередко слышать ее от Леоновой.

– Извини, – сказала она наконец. – Итак, ты говорил…

– Я говорил, что вместо того, чтобы ломать себе голову над тем, как этот тролль может нас уничтожить, неплохо бы подумать, нет ли у него других намерений.

– Но, Дик, это же тролль! – возразила Леонова, мгновенно позабыв про веселье. – Они всегда убивают людей. Они никогда ничего другого не делали.

– Может, оно и так, но сейчас тролль впервые оказался на свободе.

– Не хочешь же ты сказать, что он может стремиться к сосуществованию с нами? – Леонова старалась, чтобы ее голос звучал не слишком недоверчиво.

– Конечно, это было бы самое лучшее, однако я на это не надеюсь. И все-таки мне кажется, Мила, ты кое-чего не учитываешь.

– Чего же это?

В ее вопросе не было враждебности. Еще одной чертой характера Людмилы, которая очаровывала Эстона, была присущая немногим людям способность не превращать дискуссии в борьбу самолюбий.

– Следи за моей мыслью. – медленно заговорил он. – Мы имеем дело с троллем. Насколько я понял из твоих рассказов, он ненавидит людей никак не меньше, чем канги. И, если я не ошибаюсь, он довольно жестокая и злобная тварь, даже по сравнению с кангами. Так?

– Пока все правильно, – согласилась она. – Канги на самом деле никогда, кажется, не испытывали к нам ненависти. Во всяком случае в том смысле, который вкладывают в это слово люди. В их чувствах преобладают страх, отвращение… но не ненависть. Собственно говоря, у них нет причин нас ненавидеть.

– Так я и понял, – кивнул Эстон. – Помнишь, ты что-то говорила про их логичность?

– Я говорила, что канги стремятся найти самый логический, самый эффективный способ нас уничтожить, – ответила Леонова. – О! Я, кажется, понимаю, к чему ты клонишь. И ты прав. Единственный критерий, по которому они оценивают свои действия, – это практичность, эффективность, но никак не «жестокость» или «мягкосердечие».

– Вот именно. Но тролли другие.

– Верно.

Ее голос оставался ровным, но Эстону послышался в нем отголосок тигриного рыка.

– Если какой-то цели можно достичь двумя одинаково эффективными способами, тролли выбирают тот, который нам кажется более жестоким. Известны случаи, когда они в какой-то степени жертвовали эффективностью, чтобы удовлетворить присущий им садизм.

Эстон затянулся и выпустил совершенно ровное колечко дыма. Ветер тут же унес его, радостно разрывая в клочки. Кажется, в этом скрывается что-то вроде метафоры, неуверенно подумал Эстон и, не задерживаясь на этой мысли, продолжал прежним тоном:

– Подумаем еще вот о чем: мы знаем, что тролль опасен. Но насколько он опасен? – Леонова уставилась на него неподвижным взглядом. – Я хочу сказать, что, возможно, он просто не в состоянии немедленно начать осуществлять свои замыслы, каковы бы они ни были.

– Знаешь, – задумчиво ответила она, – может, ты и прав. Он сам себе хозяин. Разумом я это понимаю, но мне трудно вникнуть в его проблемы. Пока мне хватало наших.

– Вот именно. – Эстон снова затянулся. – А теперь представь себе самый худший вариант развития событий и посмотри, что ты можешь предпринять, чтобы его предотвратить. Анализ ситуации должен проводиться с учетом того, что возможности тролля, как и любого существа, имеют какие-то ограничения.

Он выразительно посмотрел на Людмилу, и она кивнула.

– Так вот, в положении тролля есть сильные и слабые стороны. Рассмотрим для начала слабые. Он один, без всякой поддержки, окружен миллионами дикарей, которые уже доказали, что могут его уничтожить, если обстоятельства сложатся определенным образом. Ты уверена, что у него нет биологического оружия, а если и остаюсь ядерные заряды, то это ракеты тактического действия с мощностью около килотонны. Этого недостаточно, чтобы уничтожить население целой планеты. Наконец, он, вероятно, не лучше разбирается в человеческой психологии, чем мы в его собственной.