Ричард Морган - Видоизмененный углерод

— На Западном побережье проводится операция против биопиратов, промышляющих краденым армейским имуществом, — сказал я, тщательно подбирая слова. — Пираты действуют под ширмой таких заведений, как «Закуток Джерри».

— И ради этого вызвали чрезвычайных посланников? — презрительно поинтересовалась женщина. — Из-за каких-то биопиратов? Ну же, Райкер, неужели нельзя придумать что-нибудь получше?

— Я не Райкер, — оборвал её я. — Эта оболочка — лишь прикрытие. Послушайте, вы совершенно правы. В девяти случаях из десяти подобные вещи нас не касаются. Корпус не предназначен для борьбы с преступностью такого низкого уровня. Но в данном случае эти люди взяли такое, чего не должны были трогать. Биооружие быстрого дипломатического реагирования. Такие вещи посторонним нельзя даже видеть. Кто-то проболтался о случившемся — я хочу сказать, на уровне президиума ООН, — поэтому вызвали нас.

Женщина нахмурилась.

— Так о чем мы можем договориться?

— Ну, во-первых, вы немедленно меня освобождаете, и никто ни о чем не говорит ни слова. Назовем это профессиональным недопониманием. Затем вы откроете несколько каналов. Назовете кое-какие имена. В подпольных клиниках, подобных вашей, говорят о самых разных вещах. Возможно, какая-либо информация окажется полезной.

— Как я уже сказала, мы не желаем ввязываться в…

Я оторвался от поручня, приоткрывая выход ярости.

— Подруга, не шути со мной. Вы уже вляпались по самые уши. Нравится вам или нет, вы откусили кусок не по зубам. Сейчас вам нужно или прожевать, или выплюнуть его. Что выбираете?

Тишина. Лишь слабое дуновение морского бриза и покачивание шхуны.

— Мы подумаем над вашими словами, — наконец сказала женщина.

Вдруг что-то начало происходить с бликами на воде. Я перевел взгляд за спину женщины и увидел, что яркое переливающееся свечение, оторвавшись от волн, поднялось в небо и нарастает в интенсивности. Город на горизонте побелел, словно озаренный вспышкой ядерного взрыва, контуры шхуны расплываются, будто тая в тумане. Женщина, стоявшая напротив меня, исчезла. Стало очень тихо.

Я поднимаю руку, чтобы пощупать туман в том месте, где заканчивается окружающий меня мир, но она движется невозможно медленно. Появляется монотонный шелест, похожий на усиливающийся за окном дождь. Кончики пальцев становятся прозрачными, затем белеют, как минареты подвергнутого ядерной бомбардировке города. Я теряю способность двигаться, а белизна поднимается по рукам. Дыхание спирает в горле, сердце останавливается на середине удара. Я был…

И вот меня уже нет.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я проснулся снова, на этот раз ощущая на поверхности кожи грубое онемение. Такое чувство возникает, когда отмываешь руки растворителем или уайт-спиритом, но только сейчас оно разлилось по всему телу.

Возвращение в мужскую оболочку. Неприятное ощущение быстро исчезало по мере того, как сознание приспосабливалось к новой нервной системе. Приятная прохлада кондиционера на обнаженном теле. Я был раздет догола. Подняв левую руку, я пощупал шрам под глазом.

Меня вернули назад.

Белый потолок наверху был увешан мощными лампами. Приподнявшись на локтях, я огляделся вокруг. Новый холодок, на этот раз внутренний, пробежал по телу, когда я понял, что нахожусь в операционной. В противоположном конце помещения стоял операционный стол из полированной стали, оснащенный лотками для стока крови. Над ним пауком застыл подвешенный к потолку автохирург. Все системы были отключены, но на экранах на стене и на мониторе рядом мигала надпись: «РЕЖИМ ОЖИДАНИЯ». Наклонившись к дисплею, я изучил пробегающий по экрану перечень функций. Автохирург был запрограммирован на то, чтобы расчленить меня.

Не успел я соскочить с каталки на пол, как дверь со скрипом открылась, и вошла синтетическая женщина, за которой следовали два медика. У женщины на поясе висел бластер, а в руках она держала знакомый сверток.

— Одежда. — Ухмыльнувшись, она швырнула сверток. — Одевайся.

Один из медиков взял её за руку.

— Правила требуют…

— Да, — оскалившись, оборвала его женщина. — Быть может, он подаст на нас в суд. Но если вы считаете, что ваша клиника — это нечто большее, чем просто заведение по загрузке и выгрузке сознания, я поговорю насчет того, чтобы подыскать нам другого партнера.

— Он имел в виду не загрузку оболочки, — заметил я, натягивая брюки. — Он хочет проверить, не оставил ли допрос психической травмы.

— А тебя кто спрашивал?

Я пожал плечами.

— Как тебе будет угодно. Куда мы направляемся?

— Поговорить кое с кем, — коротко бросила женщина и повернулась к медикам. — Если он тот, за кого себя выдает, травмы можно не опасаться. А если он лжет, ему в любом случае предстоит вернуться сюда.

Я постарался продолжать одеваться как можно спокойнее. Значит, опасность ещё не миновала. Мои брюки и куртка были в порядке, но бандана исчезла. Это почему-то сильно меня разозлило. В конце концов я купил её лишь несколько часов назад. Часов тоже не было. Решив не заострять на этом внимание, я запечатал ботинки и встал.

— Так с кем мы должны встретиться?

Женщина презрительно посмотрела на меня.

— С тем, кто знает, что к чему и сможет разобраться в твоей брехне. После чего, как я лично думаю, мы вернем тебя сюда для полного уничтожения.

— Когда все будет позади, — спокойно произнес я, — надеюсь, я смогу уговорить один из наших взводов заглянуть к тебе в гости. Я имею в виду, к твоей настоящей оболочке. Тебе выразят благодарность за неоценимую помощь.

Бластер покинул кожаную кобуру и очутился у меня под подбородком. Я едва успел заметить, как это произошло. Мои недавно загруженные в оболочку чувства среагировали запоздало. Синтетическая женщина склонилась к моему лицу.

— Не смей угрожать, кусок дерьма, — тихо прошипела она. — Ты напугал этих паяцев, и они наделали в штаны, думая, что ты сможешь их потопить. Со мной это не пройдет. Понял?

Я посмотрел на неё краем глаза — максимум, что удалось сделать с прижатым к скуле бластером.

— Понял.

— Вот и хорошо, — выдохнула женщина, убирая бластер. — Если Рей удовлетворится твоими ответами, я вместе со всеми принесу тебе извинения. Но до тех пор ты лишь ещё один потенциальный кандидат на стирание, изворачивающийся, чтобы спасти память полушарий.

Мы быстрым шагом прошли по коридорам, расположение которых я попытался запомнить, к лифту, в точности похожему на тот, в котором меня доставили в клинику. Я снова сосчитал этажи, и когда мы поднялись на уровень автостоянки, мой взгляд непроизвольно метнулся к двери, через которую забрали Луизу. Я смутно отдавал себе отчёт, сколько продолжались пытки, — подготовка чрезвычайных посланников помогла отгородиться от этих воспоминаний, чтобы избежать травмы. Но даже если это длилось пару дней, реального времени прошло всего минут десять. Вероятно, я пробыл в клинике не больше часа, максимум — два, и тело Луизы скорее всего до сих пор ждет за этой дверью скальпеля, а её сознание находится в памяти полушарий.