Андрей Васильев - Файролл. Слово и сталь

– Брат Мих, собирайся – тоном, не оставляющим места для возражений ни со стороны помрачневшего бухгалтера, ни с нашей, приказал брат Херц – Ты идешь с этими неугомонными авантюристами. Их одних отпускать нельзя, сгинут, а мне потом отвечать. Я бы сам с ними пошел, но здесь нужен.

Вот так и будем друг за другом присматривать. И никто не узнает, где могилки наши…

– Пааап!!! Ну ты где? – снова послышалось снизу, отчего брат Херц ощутимо вздрогнул.

– Я тут нашел потайной ход, ведет на задний двор – как бы между прочим сказал брат Мих – Хотите, покажу?

– Мечтаю – тут же ответил ему я – Смерть как люблю достопримечательности изучать. Вот только сначала Кролину найду, мне с ней поговорить надо.

– Какая Кролина? – зашипели дружно мои будущие спутники – Ты о чем вообще говоришь, эта чума внизу летает! Нас не жалко – себя пожалей!

– Меня Кро порежет на ленточки для бескозырок – отбивался я вяло – Она и так на меня зла!

– Ничего, я на себя все приму – пообещал Гунтер – Я ей скажу, что это моя вина.

Пока брат Мих собирался, надо думать, убирал в сумку вышеупомянутые счеты и письменные принадлежности, я написал Кролине о том, что признаю себя свиньёй бессовестной, но все равно отлучусь из замка на пару часов, и что совсем скоро я ей все расскажу, правда-правда. Ну, все – не все, а кое-что расскажу. Надо это сделать, если я ее потерять не хочу, а мне это совершенно не нужно.

Озираясь и прислушиваясь, мы потихоньку выбрались на задний двор замка. Ну, как задний двор? Небольшая площадка у торцевой части, с незаметной дверцей в кладке замка, и с такой же маленькой калиточкой в крепостной стене. Надо будет про нее потом Лоссарнаху сказать, он мог о таком малозаметном лазе попросту забыть, а то и вовсе не знать. А ну как вражина тут пролезет?

– На свиток – протянул я Гунтеру пергамент с заклинанием портала – Пошли уже, пока я не передумал, или, того хуже, дочу мою ненаглядную нелегкая не принесла.

Полыхнул синим пламенем портал и через мгновение мы уже были в Западной Марке. Давно я тут не бывал, давно. Как ушел тогда в сторону Пограничья через Нейложские копи, так и все, как сгинул с его земель. Впрочем, не думаю, что кто-то из местных жителей это заметил – слишком я мелкая фигура в рамках как Западной Марки, так и всего Раттермарка. Да и игры в целом, что бы я там себе не думал и что бы мне не говорили.

Людям свойственно преувеличивать свою значимость. Достаточно посетить какой-нибудь вечер встреч выпускников, чтобы убедиться в этом. Чуть подвыпив бывшие мальчики, а ныне лысеющие пузатые дядьки, рассказывают друг другу байки о том, каких огромных успехов они достигли в зарабатывании денег и карьерном росте. Добавив еще вискарика, они переходят на рассказы о юных любовницах, которые бегут к ним по первому щелчку пальцев и буквально боготворят их. Лица краснеют, лбы потеют, глаза блестят – ярмарка тщеславия, да и только.

У женщин с этим попроще, они в основном хвастаются успехами своих детей, ласково говоря: «А мы уже по-английски свободно говорим» или «А мы уже тройной тулуп на коньках делаем». Поверьте, и это тоже не слишком-то правда. Но хоть раз в году можно же похвастаться самым главным своим достижением в жизни – ребенком? Я, к слову, не считаю это великим грехом.

А самое забавное в том, что все понимают, что все врут, и все делают вид, что в это верят, потому что если ты не создашь иллюзию того, что ты принял это за правду, то не поверят и тебе. К тому же особо упертых правдолюбцев редко зовут на следующий год, чтобы всем настроение не портил.

Кстати, по-настоящему успешные люди на подобные сборища не ходят. У них просто нет на это времени…

Мы стояли на опушке леса, которая практически смыкалась со скалами, среди которых виделся небольшой узкий проход.

– Вон там провал Фальката – Гунтер надел шлем, который до этого держал в руках.

– А кто такой этот Фалькат? – любознательно поинтересовался брат Мих – Я о нем никогда не слышал даже.

– Фалькат? – голос Гунтера стал звучать глуховато, он уже опустил забрало. И как не жарко ему в шлеме? – Это был гном, очень необычный по меркам своего племени. Он не сидел под землей, как все остальные, а бродил по дорогам и лесам, искал золотые и медные жилы, рисовал карты мест, где бывал. Бродяга, проще говоря, по духу и склонностям. Вот однажды в этих местах он набрел на залежи самоцветных камней, богатейшие, даже по меркам гномов. Это была его величайшая находка, хотя и последняя. Его род пришел сюда, построил лагерь и начал разрабатывать эти россыпи, но в какой-то момент на площадке, где они работали, образовался провал, который поглотил и Фальката, и еще полтора десятка бородатых. Земля получила плату за то, что уже отдала гномам и на этом все закончилось. Самоцветов подземные жители больше не обнаружили, и вскоре покинули эти места, поставив отважному бродяге посмертную статую в своем городе. Провал же так и остался, только разве что оградку вокруг него поставили, чтобы вниз не свалился больше никто. Дурной славы в нем нет, но туда никто особо и не ходит – после гномов там ничего остаться не может, это же те еще скряги, они все до пыли подметают.

– Да, жлобы, каких поискать – подтвердил брат Мих – И за изделия свои дерут со всех с три шкуры, немилосердно. Знают, поганцы бородатые, что их качество никто не перебьет.

Мы поозирались немного и двинулись в сторону прохода между скалами.

– А этот проход, он до гномов был уже? – не похож он был на природный, скорее на рукотворный.

– Нет, гномья работа – безразлично ответил Гунтер, внимательно смотрящий вверх и опасающийся засады – Прорубили для удобства пути.

Я понимаю – игра, графика и все такое. Но даже в фэнтазийном нереалистичном мире это выглядело совсем уж неправдоподобно. Без взрывчатки, кирками вырубить такую тропу… Нет, не верю.

Проход закончился внезапно, только что слева и справа были скалы, и вдруг хоп – пред глазами нашего небольшого отряда лежит долина, заросшая вытоптанной травой, там и сям заляпанной бурыми пятнами.

– Стало быть, здесь полегли твои собратья? – спросил я у фон Рихтера, который в ответ только молча кивнул.

– А кой леший сюда их вообще занес? – поинтересовался брат Мих, засовывая одну руку под рясу. Ему явно было неуютно, как, впрочем, и мне. Мрачноватое место-то. Здесь было просто-таки противоестественно тихо – птицы не поют, шмели не летают, даже ветра и того нет. Заляпанная кровищей земля, на которой там и сям лежат сломанные клинки и ошметки ткани, несколько полуразвалившихся строений, в которых видно некогда жили гномы-добытчики, да огромная дырка в земле, огороженная поломанным в нескольких местах заборчиком. В общем, тот еще пейзажик.