Откровение (СИ) - Майер Виктор

С течением времени моё влияние настолько усилилось, что я фактически возглавил странников и уже во многом индивидуально определял стратегические цели племени, а их официальный вождь Темгон постепенно превратился в моего первого советника. Сначала мне удалось убедить его двинуться на поиски Основателя, так как мне страстно хотелось получить обратно идентификаторы Линды и Конрада, но достаточно быстро я понял, что эта отчаянная затея не принесёт желаемого результата, — жители захваченных нами поселений понятия не имели ни о нём самом, ни о его герольдах — и тогда решил возвратиться к секретному ангару и там уже предпринять попытку перехитрить свою охрану, чтобы сбежать на одном из спасательных челноков на Марс и воплотить в жизнь мой давний план. На красной планете я рассчитывал встретиться с Учителем, о котором мне перед смертью поведал капитан андроидов Конрад, и потом вместе с этим человеком любыми доступными способами сражаться против мыслящих машин за свободу наших соотечественников, запертых в криогенных камерах на Земле. Однако и этой идее не суждено было сбыться: я потерял слишком много времени, пока разыскивал Основателя, и как раз в этот период между техниками и союзом ангелов с кочевниками началась долгая разрушительная война. Ангар находился в той области ковчега, где велись активные боевые действия, и соваться туда было смертельно опасно. Мне оставалось только ждать, когда они все перебьют друг друга или ослабнут настолько, что перестанут быть серьёзный помехой для странников, но тут коварная судьба нанесла мне очередной удар: в войну вступила третья сила — могущественный народ Армия Хаоса. Отряды армейцев смели со своего пути остатки противоборствующих сторон, уничтожив техников чуть ли не до последнего человека, а немногих уцелевших ангелов изгнали с их родины, и те, словно звери, попрятались в дремучем лесу на Диких Землях. Кочевники в страхе разбежались, как туннельные крысы, и с того момента уже никогда больше не объединялись с другими племенами в военные альянсы и постепенно скатились до примитивного уровня существования.

Даже весь мой авторитет и статус полубога не смогли убедить Темгона и его приближённых в важности похода на бывшую территорию техников, завоеванную Армией Хаоса. Благополучие собственного народа было для него всё-таки важнее, как он выразился, «причудливой прихоти Великого Номада», и вождь открыто заявил мне, что любая попытка проникнуть на хорошо охраняемые земли высшего лорда армейцев Урида будет являться откровенным безумием, — дескать странники хоть и отважные, и самоотверженные воины, но не настолько, чтобы умирать непонятно за что... В принципе, Темгон был, конечно, прав, ведь мне так и не удалось внятно объяснить ему, зачем нам вообще нужно туда попасть. Не мог же я честно признаться ему в том, что хочу покинуть их и навсегда улететь с корабля. Мой побег в любом случае означал бы конец лично для него, поскольку разочарованные соплеменники наверняка перерезали бы ему горло и избрали другого предводителя в надежде, что новый вождь не допустит больше подобных просчётов, способных поставить под удар или даже погубить родной народ. Осознание того факта, что мои планы безнадёжно рухнули и у меня, вероятно, уже не получится снова встретиться с возрождённой Линдой и вернуться на Землю, закончилось в итоге глубокой депрессией. Мне стало совершенно безразлично, какие маршруты будут теперь выбирать странники и куда в конечном результате приведёт их Бесконечный Вояж. Разумеется, я старался не подавать вида и делал всё возможное, чтобы облегчить им продвижение по туннелям или победить противников на поле боя, но чувства мои будто окаменели, и в душе у меня надолго поселилась пустота. Я стал подобен роботу и существовал чисто машинально, мои поступки казались мне самому абсолютно бесцельными, а едва теплившиеся надежды — глупыми и лишёнными всякого здравого смысла. Так продолжалось довольно продолжительное время, наверное, около десяти лет, а затем в моей жизни появилась другая женщина...

Однажды вечером Темгон заявился ко мне в палатку и сообщил, что у него есть ко мне «серьёзный разговор». Это случилось после захвата очередного небольшого отсека и изгнания его бывших обитателей. Странники третий день праздновали победу, предаваясь бурным пиршествам и веселью, а я, по обыкновению, уединился и, вообще-то, уже готовился ко сну. После пары ничего не значащих фраз он вдруг заговорил про удивительные способности, присущие только Великому Номаду и его возможному потомству. Последние слова насторожили меня, и, как вскоре выяснилось, беспокоился я не напрасно. Оказалось, что среди соратников вождя уже давно бытует вполне естественное опасение по поводу преемственности моего особенного дара. Многие из них боялись, что я когда-нибудь умру — от болезни, старости или руки врага, — и тогда они останутся без путеводителя, так как заменить меня будет просто-напросто некому. Единственно приемлемой мерой для недопущения подобных неприятностей странники считали сохранение и, как следствие, продолжение рода Великого Номада. По их мнению, мои исключительные качества должны в обязательном порядке передаваться по наследству в виде генетической информации.

Выслушав речь Темгона, я прямо сказал ему, что это полный бред и никаких научных оснований для подобных утверждений не существует. Однако он остался непреклонен и настоятельно рекомендовал выбрать в жёны одну из его молодых соплеменниц, находившихся в детородном возрасте и считавших большой честью для каждой женщины стать моей спутницей. Мои возражения насчёт того, что я вообще не собираюсь жениться на ком бы то ни было, а тем более на девушке, готовой зачать от меня ребёнка всего лишь из чувства уважения, вождь опроверг аргументом о необходимости данного шага для благосостояния народа странников, ну а если мне действительно важны желания и эмоции женщин, то в таком случае он предлагает обратить внимание на Самиру, ведь она с самого начала была неравнодушна к моей персоне. Это утверждение повергло меня в изумление, и я пробормотал, что никогда не замечал с её стороны какого-нибудь особого интереса к себе. В ответ Темгон добродушно рассмеялся, покачав головой, и промолвил: «Тебе открыты все дороги ковчега, но путь к сердцу женщины остаётся тайной даже для Великого Номада!»

После этого он ушёл, обронив напоследок, что через некоторое время вернётся к данной теме, потому как вынужден прислушиваться к волеизъявлению своих сородичей, а я, весьма обескураженный, остался сидеть при тусклом свете масляного светильника и тщательно обдумывать его слова. За все прошедшие годы Самира превратилась из хрупкой девчушки в красивую и статную молодую женщину, но даже в моих самых сокровенных мыслях я не мог представить её в роли своей возлюбленной. Она всегда охотно и свободно общалась со мной, в отличие от её соплеменниц, обычно державшихся на почтительном расстоянии от меня. В их глазах я видел священный трепет, не позволявший им вольностей в обращении со мной, и только Самира, по моему субъективному мнению, воспринимала меня как нормального человека. Раньше я объяснял себе её привязанность тем, что она ухаживала за мной после моего неудачного боя с Артисом и берсерком, и именно это обстоятельство повлекло за собой особое отношение, но заявление Темгона заставило меня поразмыслить об истинных причинах такого поведения привлекательной целительницы. Её ментор Ким был убит несколько лет назад при взятии одного из укреплений, встретившихся на нашем пути, и с тех пор она стала главным врачевателем племени. Самире помогали две юные ученицы, и она делилась с ними теми знаниями и лечебными методами, которые ей успел передать погибший наставник. Агрессивный образ жизни странников способствовал постоянному притоку раненых, и поэтому работы у трёх этих женщин было всегда много. Я, кстати, делал всё возможное, чтобы ослабить захватнический пыл своих подопечных и увеличить паузы между набегами, и сейчас без ложной скромности могу сказать, что, невзирая на недовольство некоторых наиболее рьяных и влиятельных воинов, у меня это получалось. Впрочем, окончательно искоренить данную варварскую политику мне удалось лишь на Новых Землях, когда культ почитания Великого Номада у странников достиг наивысшей точки, а их народ одновременно фактически прекратил своё существование как отдельное, самостоятельное сообщество и стал лишь составной — хотя и самой крупной по численности — частью Гвардии Ковчега.