Владимир Колотенко - Стена плача
Три с половиной тысячи лет до нашей эры - это, конечно, достойно восторгов! Раскопки на Акротири свидетельствуют о влиянии Минойского Крита... Эти трёхэтажные виллы, извлечённые из-под сорокаметрового слоя вулканического пепла... Конечно, конечно... И в наше-то время не все трёхэтажки могут похвастать такой кладкой.
Эти фрески... И особенно впечатляющ рыбак с великолепным разворотом плеч и кистями рыбачьих просоленных рук с низками увесистых рыбин! Штук по семь-восемь и этак килограмма по три каждая! Это вам не барабульки с пескариками и плотвой! Это даже не щукины! Тунцы, не меньше!
- Едем? - спрашивает Юля ещё раз.
Я не отвечаю: будет видно.
Остров Санторини до извержения был круглый, как кастрюльная крышка. С вершиной вулкана, похожей на созревший фурункул. Ну, а потом... когда всё это грохнуло... потом... Семь баллов - это внушительно! И когда кратер вулкана после извержения провалился, в него тотчас же ринулось всё это море! Охох, что там было! Котёл, паровой котёл, который уж дал так дал: как рвануло! Представить себе такое... Вот рванул бы котёл паровоза... Или парохода - пук... просто пук... А тут тысячи тысяч кубометров... Бабах! Хиросима! Если и были очевидцы где-то на побережье... Не. Никто не смог уцелеть - некому рассказывать теперь нам о том, как там всё шипело, искрилось, лилось, парилось... Как кипело... Пар и жар... Потом лава лилась уже как обычно... Тихо, мерно, мирно, плавно... Накатывая на дома, на обездвиженных испугом этих греков или филистимлян, или заезжих македонян... Александра Македонского еще не было и в помине, не то бы не снести и ему головы! И мир стал бы совсем другим!.. Не было бы ни одной Александрии, даже Египетской!
- Белые домики, - восторгается Юля, - как куски рафинада.
И вот эта кальдера образовалась естественным, так сказать, путём - воронка, чаша, заполненная водой. Когда всё устаканилось... От Стронгилы остался один пшик - каменная луна, полумесяц с такой отвесной скалой, что... Глянешь вниз - голова кругом! Метров триста не меньше! Я бы прыгнул, если бы не эта дурья башка - крУгом-крУгом... А куда ж полетишь с такой вертящейся пропеллером головой! С восточной, пологой стороны - мелководные пляжи... Глаз радуется. Вот здесь-то мы с Юлей и затерялись для мира. Никто, я уверен, нас не пас, никто не рассматривал через паутину оптического прицела. Никто даже не стрельнул!
Даже Жора был не в курсе нашего добровольного затворничества.
Да, так вот этот-то взрыв этого-то котла и организовал беспримерно-громадную волну цунами. Говорят, метров до двухсот высотой. Это ж как её можно было измерить?! До двухсот! Это если поставить стоймя два футбольных поля во всю их длину. Чуть ниже, правда, той башни для прыжков на резинках, что в Гонконге. Но и без башни этой - вполне прилично... Вот такая волна... И всё было бы ничего, если бы не близлежащий Юлин Крит. На него-то волна и накатила. И закатала в пепел всю минойскую цивилизацию. Напрочь! С культом быка, с ее лабиринтами, дворцами царей и хибарами простых рыбаков. Потом ещё здесь и землю трясло... Всем досталось... Поговаривают, что это и была та самая платоновская Атлантида, которую до сих пор... Вот и мы с Юлей... Катастрофа! Это, возможно, и был тот всемирный Потом, о котором все только и знают, что судачить на каждом углу. Все острова Эгейского моря оказались под водой, досталось и Криту и грекам материка, докатилась волна и до Египта... Собственно, всё Средиземноморье накрыло... А здесь-то как раз и блаженствовал весь древний мир, сибаритствовал в этом раю, эпикурействовал, так сказать... Вот цунами и оказалось всемирным. Потом это назвали Потопом.
И вот мы с Юлей решили... По следам волны... Если мы строим свою Новую Атлантиду, то нам просто нельзя не знать, как там всё было. Никак нельзя! Память о том времени здесь просто зарыта в камни, в скалы, в пепел тех времён. И вода, естественно, помнит каждую минуту того кипения...
Вот мы и набросились со сканером на эту память!
Иначе - никак нельзя!
Здесь каждый росток, каждый листик помнит...
Каждая рыбёха несёт в своих генах...
А как же!
Недаром же сегодня все носятся с этой генетической памятью. Дээнка, дээнка, дээнкааа... Задолбали этой дээнкой!
Но от неё ж никуда не деться!
Вот и мы с Юлей...
И когда дело было сделано...
- Едем же, - настаивает Юля, - ты обещал, обещал!
Я уже весь выбился из сил. Не легкое это дело - добывать эту генетическую память из рыб, крабов, из рачков-паучков, из планктона... Из камня и пепла...
Добыли-таки!
У меня руки дрожали, уходила земля из-под ног...
Но когда наутро встаёшь, выспавшись, открываешь глаза и видишь её, стоящую на цыпочках у распахнутого настежь окна, всем своим стройным телом тянущуюся к яркому солнцу, мир снова кажется раем.
- Едем, едем! - не отпускает меня Юлия.
- Ладно, - соглашаюсь я, - только ради тебя.
- Ради-ради, - прыгает Юля и как ребёнок хлопает в ладошки.
Ради этого стоит жить!
- Камеру берём? - спрашиваю я.
- А как же!
Остров Христиани - вот наша цель!
Плыть отсюда катером - часа два.
Вперёд!
Не понимаю, зачем нам камера!
- Ну как же, - возражает Юля, - как же без камеры?!
Она без неё, как без рук!
К вечеру, рассчитываем мы, мы запросто вернёмся в отель.
Что ж - вперёд!..
Полный штиль! Ну, почти полный. Во всяком случае, волнение не такое уж сильное, чтобы наш катерок испытывал какие-то трудности... Юля на носу!.. Надо видеть нашу Юлю на носу стрелой летящего катера по водам Эгейского моря. Или Критского. Критского, конечно, Критского! Родного Юлиного моря!
Ветер в ушах!..
Натужный шум движка...
Далось нам это совершенство!
Нам удаётся найти место, чтобы удачно причалить.
И вот под ногами уже камни Христиани...
Этот остров-крохотулечка, судя по справочнику, является самым крупным из всех «Христианских» островов!
Мы просто резвимся как дети, как угорелые...
Вы видели резвящихся в воде детей в ослепительный полдень Средиземного моря? Или Эгейского? Или даже Критского!.. Ничто, ни солнце, ни небо, ни море, ни даже эти неприступные камни, чем-то схожие на склон террикона, ничего нехорошего не предвещали...
Прибой, как прибой... Хотя волны уже шумели и пенились, набрасываясь на камни... Но не злые, высокие волны... Мирные и спасающие от жары...
Я и нырнул в такую... Набегающую... В очках, с трубкой в зубах...
Да мне это море - ха! - по колено! С трубкой в зубах!..
Ласты я не стал надевать. Спасаться от акул? Так их тут днём с огнём не сыщешь. А вся эта мелочь пузатая не стоит и выеденного гроша. Гроша выеденного! Дельфины? Если вдруг какой-то сюда и заявится, думал я, мы запросто договоримся...
Итак, я поднырнул... Напитав легкие христианским воздухом Средиземноморья... Я с наслаждением отдался во власть прохладной волны, которая с безмерной, надеюсь, радостью приняла мое смелое тело в свои ласковые объятия, увлекаясь моей смелостью и увлекая меня подальше от ощерившихся прибрежных камней. Спасибо, милая! Не хватало мне только брякнуться со всего этого водного размаху об эти камни! Я расстался с этой мыслью так же легко, как с потерянным центом. Дыхание подпирало, кислород кончался, надо было выбираться наружу, и я легко вынырнул. Углекислоты набралось довольно много, и я с наслаждением выдул её в трубку вместе с водой - ффф-ух!. И глубоко вдохнул!
Господи, какое блаженство! Просто набрать полные легкие морского кислорода и... жить!
Теперь - кроль!
Трубку - в плавки...
Шум прибоя уже позади. Я оглянулся лишь для того, чтобы махнуть Юле рукой, мол, пока-пока, и поплыл что было сил... Кроль есть кроль. Техника кроля проста, как палец, если ты знаком с этой техникой, если ею владеешь. Изучать же её по книжке - людей смешить: надо смело бросаться в воду!
Гребок левой, гребок правой, лицо в воде, вдох с поворотом головы из-под правой подмышки... Вот и вся техника! Ноги - тоже мотор... Плывёшь себе... Пока хватает дыхания... Качаясь на волнах... Смотришь в воду, которая темнеет с каждым гребком, и когда она становится черной, как ночь, переворачиваешься на спину... И дышишь сколько душе угодно, и любуешься белыми редкими высокими, как Эверест, облаками, белым, ослепительно белым и слепящим, как электросварка, задиристым солнцем - знай наших! Болтаешься как... как ленивый хмелеющий поплавок, не пугаясь той темноты, которая под тобой и которую ощущаешь каждой фиброчкой своего смелого тела, каждой клеточкой...
Абсолютное блаженство, ага...
Никакие Пирамиды даже в голову не идут!
Только волны, только волны, то ты наверху, то снова проваливаешься в яму, волна за волной... Лежишь, плюясь Средиземным морем то влево, то вправо, когда вдруг волна накрывает с головой... Когда наверху гребня волны - ощущаешь себя царём моря, Нептуном или Посейдоном, или как там их, этих местных... Нерей, Океан, Протей... Мне бы ещё тиару на голову, царскую корону, а в руки трезубец - царррь!..
