Линкольн Чайлд - Из глубины
— Да это же просто математические выражения.
— Но задумайтесь, какого рода! Они невозможны. Когда Ашер расшифровал первое сообщение и решил, что ошибся, знаете, что он сказал? «Деление на ноль запрещено всеми законами Вселенной». И ключевое слово здесь «запрещено». Все выражения, которые они передают — ноль в нулевой степени и остальные, — они все запрещены.
— Потому что существа, составлявшие их, не могли прибегнуть к языковым сообщениям.
— Именно. Язык может меняться, но математические формулы универсальны. — Крейн покачал головой. — Да, а еще Флайт с его разговорами об иррациональных числах. Он был даже более прав, чем сам думал.
— Кто?
Крейн тихо рассмеялся.
— Неважно.
Хьюи задумалась.
— А почему они начали с одного выражения, а потом стали передавать тысячи?
Крейн пожал плечами.
— Вероятно, они считали, что деление на ноль — самое простое, фундаментальное, а значит, самое доходчивое. Возможно, мое прикосновение запустило новую программу в работе подводного стража. Или тот факт, что мы не перестали копать, показал этим устройствам, что мы не поняли намека и нам нужны пояснения.
Он резко повернулся и шагнул к двери. Его вдруг наполнило ощущение неотложной срочности — с каждой минутой землеройное устройство подводило их все ближе к немыслимой опасности.
— Что вы собираетесь делать? — спросила Хьюи.
— Вы видите перед собой человека, который все-таки понял их намек.
Страх вернулся на лицо Хьюи.
— А я? Куда мне идти?
— Оставайтесь здесь. Это не более опасно, чем в любом другом месте, а может, даже и лучше, ведь его уже обыскали. — Крейн опять взял ее за руку, ободряюще пожал. — Я вернусь за вами, и скоро.
Хьюи сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
— Хорошо. Может быть, я гляну еще раз на первое сообщение. То, которое доктор Ашер не смог перевести.
— Отличная идея, — улыбнулся Крейн.
Он подошел к двери, остановился, прислушался и быстро выскользнул в коридор.
44
Адмирал Спартан поднялся и молча глядел на Крейна. Они стояли в тихом уголке поста управления, и свет пробивался только из длинного окна, выходящего в ангар бурового комплекса. Тусклых лучей не хватало, чтобы увидеть выражение лица адмирала.
Крейн бросил взгляд через плечо, посмотрел на техников и инженеров, сидящих за пультами. Потом глянул в ангар. Команда рабочих в оранжевых комбинезонах готовила одну из двух оставшихся сфер к спуску в шахту. Даже отсюда, с высоты, было заметно, какое напряжение сгустилось внизу: осталась всего пара дней, а может быть, и часов до того момента, как они достигнут Мохо, и любое из немногих оставшихся погружений к рабочему участку может стать триумфальным.
Крейн снова посмотрел на Спартана.
Адмирал, кажется, только что отвлекся от тяжелых раздумий. Он сцепил руки за спиной.
— Позвольте, я спрошу напрямую. Значит, все эти проблемы — загадочные болезни, психологические расстройства — все это результат сигнала?
— Это тот же цифровой код, который подводные стражи транслировали сначала на световых волнах. Только данный вид сообщения передается таким способом, какой наша технология пока не может уловить. И он вызывает аномально высокие пики дельта-волн в мозгу. Понимаете, мозг работает на электричестве, — начал объяснять Крейн. — Когда электрические импульсы идут неправильно, они задевают вегетативную нервную систему. Это, в свою очередь, может вызывать тошноту, зрительные аберрации, аритмию, все неврологические симптомы, какие мы тут наблюдаем. Также она влияет на лобные доли мозга. А это уже вызывает проблемы с памятью и концентрацией внимания, перемены в характере, даже психотические состояния.
— Как мы можем это исправить? Как уменьшить последствия?
— Влияния сигнала? Мы даже не можем его отследить, не говоря уже о том, чтобы понять, каким образом он генерируется. Единственное решение — уклоняться от его воздействия. Остановить работы, поднять людей на поверхность, подальше от источника.
Спартан сделал едва заметное нетерпеливое движение головой.
— И этот код — математическое выражение?
— Ашер расшифровал несколько сигналов. Все — математические выражения, причем совершенно невозможные.
— То есть вы говорите, что это предупреждение?
— Они запрещены законами природы. Как еще можно сообщить об опасности, если нельзя пользоваться языком?
— Как еще, доктор? Использовать что-то более выразительное. Более доходчивое.
Крейн решил, что в голосе адмирала послышалось сомнение.
— Кто бы ни поместил эти предметы под Мохо, кто бы ни создал подводных стражей, это сделали существа, намного опередившие нас в техническом развитии. Кто докажет, что они не передают сигналы, которые, как вы говорите, более выразительны, а мы просто не в состоянии их обнаружить?
Спартан пожевал губами.
— Значит, мы — гордые владельцы межзвездной свалки космических отходов. Или места захоронения оружия массового уничтожения, сложенного здесь после гонки вооружений на неизвестной планете.
Крейн не ответил. Молчание затягивалось. За спиной он слышал негромкое гудение голосов, пощелкивание клавиш.
Адмирал наконец медленно выдохнул.
— Простите, доктор, но мне все это кажется очень надуманным. Я даже начинаю задавать себе вопрос: а как ведут себя ваши собственные дельта-волны? Чуждая цивилизация использует Землю для хранения отходов и посылает сигналы, чтобы предупредить нас.
— Нет. Мы им безразличны, это доказывают сообщения тех, кто стал свидетелем захоронения объекта. Мы для них — букашки. Цивилизация, которая это сделала, зародилась на химически чуждой нам планете в среде из метана и серной кислоты. Кислород и водород, наверное, для них ядовиты. Им нет до нас никакого дела, для них Земля — бесполезная планета, а мы слишком примитивны, чтобы заслужить их внимание. И это сообщение мы обнаружили по чистейшей случайности. Они-то беспокоятся о цивилизациях, куда как более развитых. И предупреждают их, чтобы держались подальше от Земли.
Спартан не отвечал.
Крейн помолчал и вздохнул.
— Вы правы. Это все слишком надуманно. Нет никакого способа убедительно доказать, что именно там находится, пока не проникнешь в Мохо. Но это то же самое, что говорить о гранате, будто она надуманна, пока не снята чека.
Адмирал по-прежнему хранил молчание.
— Послушайте, — продолжал Крейн, слыша в собственном голосе тревогу. — Я не знаю точно, что там такое внизу, но я уверен, что это нечто смертоносное. Неужели стоит подвергать опасности всю Землю, чтобы узнать это? Потому что ставки могут оказаться высоки именно настолько.
Спартан наконец собрался с мыслями.
— Вы уверены?
— Готов поставить свою жизнь на кон.
— И столь же убеждены, что информация на винчестере в компьютере Ашера была стерта намеренно?
Крейн кивнул.
— Похоже, ваши таланты простираются гораздо дальше медицины. Неужели вам удалось восстановить информацию самому?
Крейн ответил не сразу.
— Мне помогли.
— Понятно. — Адмирал Спартан посмотрел на него непроницаемым взглядом. — Вы, случайно, не знаете, где Хьюи Пинг?
Крейн постарался, чтобы голос звучал спокойно.
— Не имею представления.
— Ладно. Благодарю вас, доктор.
Крейн моргнул.
— Простите?
— Можете идти. Я сейчас занят.
— Но то, что я вам сказал…
— Я обдумаю.
Крейн ошарашенно уставился на Спартана.
— Обдумаете? Еще одно-два погружения — и будет слишком поздно что-либо обдумывать. — Он помолчал. — Адмирал, опасность нависла не просто над вашим заданием, не над оборудованием в шахте. Под угрозой жизнь всех, кто находится сейчас на станции. Вы ведь имеете обязательства и перед ними тоже. Даже если есть совсем небольшой шанс, что я прав, вы ради них должны исследовать мое открытие. Просто потому, что иначе все мы очень сильно рискуем.
— Вы свободны, доктор Крейн.
— Я сделал свою работу — разгадал эту загадку. Теперь дело за вами! Прекратите эти дурацкие раскопки, спасите станцию, или я…
Врач не сразу понял, что возвысил голос и лица присутствующих поворачиваются к ним. Он резко оборвал себя.
— Или вы сделаете… что? — спросил Спартан тихо.
Крейн не ответил.
— Я рад услышать, что вы закончили работу. А сейчас предлагаю вам добровольно покинуть буровой комплекс, доктор. До того, как я прикажу вооруженной охране вас выпроводить.
Крейн какое-то время стоял неподвижно, прикованный к месту гневом и потрясением. Потом, не говоря ни слова, он сделал резкий поворот кругом и вышел из помещения поста управления.
45
Мишель Бишоп сидела у стола в своем аккуратном кабинете. Она внимательно рассматривала рентгеновский снимок на мониторе — темно-русые волосы падали ей на лицо, а подбородок покоился на тщательно наманикюренных ногтях. Снаружи, в медпункте, стояла глубокая тишина.
