Сергей Герасимов - Посещение больницы

– Тогда называй как хочешь. Так ты пойдешь?

– Да. Послезавтра.

– Почему не завтра?

– Потому что завтра я обещала другому. Он мне хорошо заплатит. Я ведь обыкновенная, а не какая-нибудь принцесса из сказки.

– Я этого не понимаю.

– Станешь обыкновенным – поймешь.

Он вернулся в палату под утро. Идя по коридору, он почему-то вспоминал того человека, которому он отдал свой плащ и шляпу. Его наверное, убили и присыпали снегом. Это первая смерть на моей совести, – думал он, – нет, вторая, если считать Кристину, которая отравилась газом. Но у нее всегда были не в порядке нервы. Но того человека я послал не задумываясь. Что, если ОН именно сейчас пытается проникнуть в мир через меня? Я не могу этого позволить.

В палате пили и играли в карты. СашкаижирныйГришка сидело на кровати и играло само против себя. Дрель лежала рядом, выключенная. Четыре бутылки были откупорены и выпиты наполовину.

– Давай с нами, – сказало чудовище.

– Не хочу, – ответил Вадим.

Чудовище пошевелилось и его лица стали удивленными.

– Он не хочет выпить с нами?!!

Оно включило дрель.

Еврей задергался на своей кровати и закричал. Видно, сегодня ночью его слегка пытали. Человек со стальным черепом встал с кровати, двигая туловищем как робот. Шахматист оторвался от доски. Даже умирающий бегун открыл глаза и часто задышал.

– Посмотрите, – сказало чудовище, – он ведь за все время ни разу не выпил с нами.

Сашка отделился от жирного Гришки и встал у дверей. Жирный Гришка поднял дрель.

– Сейчас мы ему поможем!

– А вдруг не расцепит зубы?

– Просверлим!

Вадим почувствовал, как что-то черное заворочалось внутри, радостно заворочалось. Будто просыпался каменный исполин и протягивал руку к своей булаве. Жирный Гришка остановился, в его глазах был не ужас, а что-то запредельное, не сравнимое с обычным ужасом. Умирающий бегун вскочил на единственную ногу и упал, потом завыл и заполз под кровати.

Вадим взглянул на свои руки. Они потемнели и переливались пятнами разных цветов – от ярко красного до почти черного и перламутрового. На запястьях появились волосы. Пальцы удлинились раза в два и стали толще, на каждом коготь, величиной с медвежий. Он открыл рот и зашипел настоящим змеиным шипением. Двухголовое СашкаижирныйГришка снова склеилось и забилось в дальний угол. Узкая больничная пижама лопнула под напором раздувшихся мышц. Вадим ощутил, как приподнимается к потолку его голова и схватился за спинку кровати чтобы не потерять равновесия. Спинка оторвалась и прикованный еврей быстро освободил свою ногу. И все потонуло в красном тумане.

Когда он очнулся, вокруг была кровь. Одни тела были раздавлены, другие разорваны на части. Весь пол был исцарапан звериными когтями. Кое-где на стенах тоже были следы когтей. Дрель была включена и все еще работала. Жирный Гришка лежал неестественно изогнувшись, Сашка висел на раме для вытяжения, его глаза остекленели – его нос был просверлен и в дырку была вставлена сигарета. Сигарета еще дымилась. Вадим закрыл лицо руками. Теперь это случилось второй раз. Та жизненная жила, которая была надорвана однажды бесцеремонным дантистом, сейчас разорвана окончательно.

Из-под кровати послышался стон. Кто-то был еще жив. Вадим перевернул кровать и увидел умирающего бегуна. Бегун смотрел в потолок и говорил:

– Тридцать секунд до старта. Ты сегодня в хорошей форме. Ты должен победить. Ты в хорошей форме…

Его лицо было совсем белым.

Вадим вышел в коридор. У стены сидел еврей и пытался вырвать цепочку из ноги. Он не испугался.

– Почему ты не боишься меня? – спросил Вадим.

– Мне все равно скоро умирать. После операции выживают только восемь процентов. Я ни капли не надеюсь. Но я рад, что видел тебя настоящего. Мне все же повезло в этой жизни.

Вадим нагнулся и вырвал цепочку.

– Спасибо, – сказал еврей.

– Как ты думаешь, что мне сейчас делать?

– Я тебе не советчик.

Вадим спустился на третий этаж к телефону и набрал номер доктора.

– Вы знаете который час?

– Последний, когда еще можно что-то сделать.

Вадим рассказал о том, что случилось. Доктор слушал, не перебивая.

– А знаете, – сказал доктор, – никто не станет винить вас. Ведь там звериные следы, не так ли? Конечно, это загадка, но правды никто не узнает. Завтрашний день у меня занят, но я изменю расписание. Я сам сделаю операцию, очень рано, в восемь утра. После этого вызовем милицию. Вы не останетесь без языка, я вам сформирую человеческий из ткани вашего плеча. Это болезнено, но не опасно. Вы станете обычным человеком.

Вадим зашел в комнатку Эсты и разбудил ее.

– Что случилось? – она прослулась. обняла его за подмышки и прижалась щекой к груди. – Почему на тебе порван халат? Ты плачешь?

– Ты ничего не слышала?

– Нет, ничего.

– Я не хочу быть обычным, – сказал Вадим, – я решился.

– Решился на что?

– Я отказываюсь от операции. Я не хочу быть таким как все. Я не хочу быть таким как СашкаижирныйГришка, не хочу быть похожим ни на кого из этой палаты, не хочу быть похожим на доктора, не хочу быть похожим на тебя.

Эста покопалась в сумочке и что-то вытащила из нее:

– Смотри, какую он мне дал бумажку. Целых пятьдесят долларов, я такой никогда не видела раньше.

За окном было почти светло.

– Я ухожу, – сказал Вадим.

– Просто уходишь?

– Да.

– Тогда всего хороршего. Спасибо за адрес.

Уходя, он взял из шкафа халат и накинул на плечи. Эста стояла у окна, немного грустила и ждала, когда же он появится на дорожке. Он появился и пошел в сторону дыры в заборе. На расстоянии шагов двадцати за ним шли еще двое в темных пальто. Странно, подумала Эста, кто это в такую рань? Все трое вошли в кусты одновременно. Эста долго ждала пока кто-нибудь появится у забора, но не дождалась. Уже отходя от окна, она увидела двоих в черных пальто. Почему-то они шли в противоположную сторону.

Странно, подумала Эста, как я могла верить этому совсем непонятному человеку, тем сказкам, которые он рассказывал? Дьявол, змеиный язык, неизвестный, который ждет моей любви – ты только прийди и скажи: <<Я хочу быть с тобой>>?

Она свернула вчетверо бумажку с адресом и бросила ее в урну. Быстро рассветало. На фоне серого неба кружились многоточия птичьих стай. Кто-то проснулся и включил музыку. Музыка была красива, она плакала о Елисейских Полях, как будто о потеряном рае. Шел мелкий снежок и будил радость в сердце. Эста шла и подпевала мелодии.