П. КАННИНГЭМ - СЕМНАДЦАТАЯ

Оказывается, это семнадцатая выстрелила газом из выхлопной трубы. Машина с неработающим мотором не должна этого делать. Она не может этого делать. Но так случилось.

Как бы то ни было, мы - дрожащий от страха ребенок и офицер Уилл - дружно обернулись. И увидели зеленую машину. Она подкрадывалась к нам по дороге тихо, точно призрак. Выхлоп маши-ны-17 сломал ее планы.

Зеленой машине не понравилось, что ее обнаружили, и она дала нам понять это ревом двигателя, прозвучавшим, как тигриный рык. Машина не просто ускорилась, она сорвалась с места. По дороге, через открытые ворота, прямо на офицера Уилла.

Уилл прокричал что-то в рацию и полез за служебным пистолетом, а потом нырнул в укрытие. Машина пронеслась рядом с ним и чуть не задела сарай, однако успела повернуть. Я увидел, как вращался руль, на котором не было рук. Никакого водителя. Я видел это абсолютно четко. И я слышал ее: рев двигателя и треск шин по гравию. Никто не заводил эту машину, не управлял ею, не парковал и не ставил на ручной тормоз. Она сбежала от людей, одичала и обнаружила, что ей нравится вкус человеческой крови. Ребенок или полицейский - подойдет любой.

Она пыхтела, кашляла и разворачивалась для нового броска.

Офицер Уилл вытащил пистолет и начал палить по шинам. Одна пуля отскочила от бампера, но другая попала в переднюю левую шину и пробила ее. От этого двигатель машины взвыл еще противнее. Впрочем, убийцу это не остановило. Она ринулась на Уилла на трех нормальных шинах и одном обвислом резиновом бублике. Офицер Уилл упорно продолжал стрелять, теперь целясь в радиаторную решетку, пытаясь попасть в карбюратор, аккумулятор или какой-нибудь другой жизненно важный механический орган.

Я вцепился в забор, а ноги мои приросли к земле так, словно я был одним из сорняков, которые оплетали его.

Офицер Уилл и зеленая машина - между ними был только его пистолет.

Уилл оставался на месте чуть дольше, чем следовало. Когда машина добралась до него, он уклонился, но она задела его бок, заставив перекувырнуться. Он упал и не делал попыток встать. Зеленая машина промчалась дальше через ворота, вырулила на дорогу и развернулась. Готов поклясться: она обращалась с продырявленной шиной, как собака с раненой лапой.

Зеленая машина нацелилась на офицера Уилла и снова бросилась на него.

Машина-17 протаранила ее сбоку.

Она была припаркована. Ее двигатель был заглушен. Но она рванула с места. И ударила по зеленой машине, сбила ее прицел, чуть было не заставила влететь в забор. Затем семнадцатая нанесла сокрушительный удар со стороны пассажирского сиденья. Продырявленная шина лопнула с треском, похожим на выстрел. Одна из передних фар со звоном разбилась, на заднем ходу оставляя за собой осколки стекла, словно темную кровь.

Зеленая машина закричала. Клянусь, она закричала! Громкий, долгий свист, подобный свисту чайника или горячего радиатора. Она повернулась, хромая, и уставилась на машину-17 своими фарами. Семнадцатая встала посреди двора, между зеленой машиной и офицером Уиллом, который все еще лежал на земле оглушенный. Они были напарниками, и она прикрывала его спину.

Зеленая машина устремилась к ней, а машина-17 рванула навстречу. Они столкнулись лоб в лоб, будто лоси во время гона, в одном мощном ударе. Машина-17 сдала назад, ее капот смялся, бампер покосился. Но зеленой машине досталось сильнее. Когда она, пошатываясь, откатилась в сторону, за ней остались следы масла и тормозной жидкости. Ее двигатель издал тонкий звук, в котором сквозили все оттенки ярости. Машина-17 хранила глухое молчание.

Около минуты зеленая машина стояла на месте, а затем как бы стала красться вдоль забора, будто хотела попасть к воротам. Семнадцатая встала боком, чтобы заблокировать проезд. И вдруг «зеленка» на полном ходу рванула задним ходом и проскользнула мимо нее, прежде чем семнадцатая сумела ее остановить. Зеленая неслась задним ходом на полной скорости, целясь в офицера Уилла.

К этому моменту он встал на колени, на ощупь пытаясь отыскать пистолет. Он нашел его как раз в тот момент, когда машина приближалась к нему. Офицер молниеносно откатился с ее пути, затем выстрелил пару раз. По крайней мере, одна из пуль, а может, и обе, попали в правую переднюю шину. Зеленую машину занесло, она пошатнулась и несколько секунд скребла по земле.

Затем семнадцатая вновь вступила в бой. Она не отрывалась от «зеленки», стараясь протаранить, сплющить ее. Та опять попыталась напасть на офицера Уилла, и семнадцатая крепко двинула ей в бок. Зеленая кое-как докатила до ворот, но без передних шин могла только хромать.

Машина-17 придвинулась к ней сбоку и прижала к забору. Словно служила клином. Зеленой некуда было деться. Ее двигатель издал хрип, будто она кого-то проклинала… или плакала.

Офицер Уилл, крадучись, подошел к ней и прокричал:

- Выйти из машины! Немедленно!

Его лицо было серым, как старый клейстер.

Думаю, он не привык, чтобы его машина ловила преступников без него. Но Уилл похлопал ее по капоту.

- Держи ее, - велел он.

Я слышал это абсолютно четко.

Ее двигатель проурчал в ответ. Офицер Уилл взялся за ручку пассажирской двери, распахнул ее и направил в салон пистолет…

- Господи Боже, - пробормотал он.

Никаких «лечь на землю и положить руки на голову». Этого не будет. Я думаю, он знал это еще до того, как открыл дверь. Он еще раз похлопал семнадцатую по капоту, и я увидел, как его губы произнесли: «Спасибо». Затем он залез в карман и вытащил складной нож. Потому что единственный способ убить дикую машину - перерезать бензопровод.

И тогда зеленая сорвалась с места, собрав последние силы. Она проскрежетала вдоль забора, оставив длинную царапину на крыле семнадцатой и полосу металлической пыли на земле. Она яростно неслась на задних шинах, на полной скорости, задним ходом. Она не тормозила и не сворачивала.

Так она и достигла края каменоломни. Я не видел, как она сорвалась, но слышал всплеск.

Я оторвался от забора и побежал. Я должен был это видеть. Мы с офицером Уиллом достигли края почти одновременно. Успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как зеленая уходит под воду.

Не знаю, сколько я смотрел на волны, но когда я наконец отвернулся, то обнаружил, что на меня уставился офицер Уилл.

- Чак? - произнес он. - Ты все это время был здесь?

- Ага, - кивнул я. О черт, мне влетит.

Он долго шевелил губами, как бы пытаясь подобрать слова. Наконец он сказал:

- Место преступления не площадка для игр. Убирайся отсюда.

- Есть, сэр! - И я убежал, обогнув семнадцатую по широкой дуге. Клянусь, ее единственная уцелевшая фара смотрела на меня.

Я добрался до велосипеда как раз в тот момент, когда первая машина подкрепления выехала на Ваннер-роуд. Я несся домой, будто реактивный. Я бросил велосипед на лужайке, забежал наверх и не выходил из своей комнаты до тех пор, пока не закончился ужин. Я не мог. Каждый раз, когда я слышал, как заводится машина, я начинал дрожать и покрывался гусиной кожей. Я не мог показаться в таком виде перед мамой и папой. Можете называть меня трусом, у вас есть на это полное право.