Андрей Акаемов - Сказание о Великом Рыцаре Легком и Его Крутобедрой Подруге и Соратнике Сереге

— А кем?

— Неважно И я считаю, что ты должен с ней что-нибудь сделать.

— Я ничего достойного не могу с ней сделать, — ответил Легкий, Вот уже сетьдесят лет как я бесповоротный и неустойчивый импотент.

— А до этого кем был? — спросила Влада.

— Пассивным онанистом-гомосексуалистом, — ответил Легкий.

— Так тебя надо лечить, — посочуствовала Влада, — И переориентировать. На общечеловеческие ценности.

— Увы, — сказаол Легкий, — Там нечего ориентировать, отсохло и отвалилось за ненадобностью. Кроме того, не забывай, что ты секретарша начальника.

— Можно и без этого я пробовала к тому же не дави я этого не люьлю не секретарша я, — сказала Влада, Агент… И все это делаю по его непосредственным указаниям.

— Тащи справку, — сказал Легкий, — На фирменном бланке с печатью. Влада удалилась, и через пару минут пришла со справкой. В справке было написано: "Справка дана Владе Пшех…Пфеф…тьфу ты черт, опять забыл, в том, что она может ебаться сколько угодно с чем сочтет нужным. За душевные травмы, аборты и венерические болезни Администрация ответственности не несет." Подпись. Печать. Была еще справка о венерических болезнях, в том смысле, что их не было.

— Пошли в договоряшку, надо ловить момент.

— Какой момент? — спросил Легкий, — У меня же такой справки нет. И любви у нас тоже нет а только агентурная работа

— Будет и то и другое, — сказала Влада.

— А душевные травмы? — спросил Легкий.

— У меня не бывает душевных травм, — сказала Влада.

— У меня бывают, — ответил Легкий, — К тому же у меня есть весь большой выбор венерических болезней. К тому же я не так воспитан и не могу поплатиться принципами…

— А аборты у тебя есть? — спросила Влада.

— Нет.

— Будут. Я забыла тебе сказать, что я — активная лесбиянка. Изакончила курсы гомикопатии.

С этими словами Влада схватила и потащила его в договоряшку. Легкий сопротивлялся как мог. Он схватился сначала за карандаш, потом за лист бумаги, но не смог за них удержаться. Договоряшкой называлась комната для ведения переговоров с деловыми партнерами. Она была обставлена огромаднейшими креслами, маленькими столиками. Сколько ни вбухивали денег в дизайн этой комнаты, и каких художников к этому ни привлекали, все равно получался какой-то наипохабнейший просовеченный кич. Поэтому с деловыми партнерами заключали сделки обычно в коридоре или в крайнем случае на лестнице. Пару сделок умудрились даже заключить в туалете. Договоряшку же использовали для релаксации, когда все равно, где, все равно, что и все равно, с кем. Впрочем, кресла, не смотря на свой припохабнейший вид, были довольно мягкими и неплохо стыковывались друг с другом.

Влада закрыла дверь, выключила свет и начала раздевать Легкого. Раздевала долго и не очень грамотно. Но после того, как раздела, не стала использовать появившиеся возможности, а схватила Легкого за руку и куда-то потащила. Контора Константина находилась на втором этаже трехэтажного здания, принадлежащего какой-то бюрократической организации, которая сдала несколько комнат в аренду кооперативам. Здание было старое, с низкими потолками и не очень большое. Поэтому Легкий никак не мог понять, куда Влада его тащит. Было темно, а в конце они уже бежали. Причем, бежали так долго, что здание, каким бы оно ни было, просто не могло так продолжаться. Бенжали в абсолютной темноте. Потом очутились в какой-то круглой комнате. Под ногами были то ли матрасы, то ли паласы, то ли вообще неизвестно что. Комната была темная, по стенам со страшной скоростью кружились какие-то светящиеся звездочки. Над головой тоже были звезды: яркие, мохнатые натуральные и неподвижные. Легкий ничего не успел спросить. Впрочем, если бы и успел, то все равно бы не спросил. Потому что они с какой-то неистовостью набросились друг на друга. Что это было и сколько это продолжалось, сказать невозможно. Но все это было и все это продолжалось.

Он просыпался долго. И он никак не мог понять не только, где он находится, но и кто он такой. Но то, что он — не он, он понял сразу. Он сидел возле дороги в одежде, которая была ему совершенно незнакома. Зеленые из плотной ткани облегающие штаны с висящим, впрочем, задом. Полу-носки, полу-сапоги из толстой рыжей кожи. Длинная голубая рубашка и бордовая с прорехами куртка. Темно зеленый плащь. Очень красивый пояс из серебристых колец с висящим на нем мечом, сумка, полукруглая и совершенно уж дурацкая шапка. Но самым удивительным был горизонт, точнее мираж, который маячил на этом самом горизонте. Мираж этот изображал еще один горизонт, с уходящей вдаль дорогой. И вроде был еще один мираж, и вроде как, еще один (каждый следующий мираж был бледнее предыдущего). Еще на небе был странный узор из серых точек непонтной симетрии Легий сел, помотал головой, пытаясь понять, где он находится и как сюда попал. Потом попытался это вспомнить. Но не удалось сделать ни того, ни другого. Постепенно миражи стали зыбкими, и как-то ненавязчиво сгрупировались один в другой. Но яснее от этого не стало, скорее, наоборот. Впрочем, если есть дорога, то надо по ней идти. А так как идти было все равно куда, он решил идти вниз, воспользовавшись тем, что дорога имела еле заметный уклон. Перед этим он вытряхнул сумку, обнаружив там кусок вареного мяса, засохший хлеб и пол-фляги с водой. Кроме того, у пояса был кошелек, набитый мелкой красивой старинной неизвестной валютой, и самое главное — к поясу был пристегнут меч красоты и остроты необыкновенной. В черных кожаных ножнах, отделанных проволочным серебрянным витьем.

Вниз шлось легко, а местность была довольно красивая- холмы, купы деревьев и ни малейших следов ни человека, ни его деятельности. Даже на дороге их не было.

Город открылся как-то неожиданно, стоял на берегу большой реки и делился ей на две равные части. И это был именно город, потому что он был огорожен крепостной стеной. С гор к нему стекалось несколько дорог. И еще одна дорога шла вдоль реки. Пожалуй, самое интересноебыло в том, что город не был окружен деревнями, полями и фермами. Он существовал как бы сам по себе. Высокогорное плато, по которому он шел, в этом месте резко спускалось вниз. А дорога на этом резком спуске была уже не грунтовая, а мощеная крупными булыжниками. Спустился он за какой-то час, но солнце к этому времени уже село. У ворот его ждал стражник. Стражник был невысокого роста, старый, бородатый, в шлеме, с алебардой и лицом бывшего алкоголика.

— Здравствуй, путник, — зычно и высокопарно сказал он, — Приветствую тебя в нашем славном городе Ритане. Я здесь для того, чтобы взимать пошлину за вход, а так же не пропускать людей с оружием.