Василий Купцов - Рожденный толстым летать не сможет!

— Так, значит, знаешь меру? «Я знаю, что я делаю!» — передразнил я тролля, вспоминая забавный сериал про «Кувалду».

— Дай лучше что-нибудь тяжелое, может — свинец какой-нибудь, — попросил Алиган.

— Ага, Уэллса начитался, свинцовых подштанников захотел?

Иногда я бываю жесток. Вернулся я уже не с «чем-нибудь» тяжелым, как ожидал в тщетных надеждах Али, а с длинной веревкой, на конце которой мои руки уже изготовляли петлю.

— Это… что?

— А то!

И я накинул петлю на тролля, повернулся и двинулся из комнаты. Алиган еще не совсем осознал, что происходит. Опомнился он только на дворе, внезапно осознав всю глупость своего положения. Счастье его, что стояла ночь и никто не видел…

А я гордо шагал по дороге, держа в руках веревку. Веревка устремлялась вверх, и там, на высоте трех метров, висел, подобно странному воздушному шарику, мой юный тролль.

— Ты что, так и будешь ходить?

— Да, а что? У меня, может, не было счастливого детства, как у нынешней детворы, шариков тогда не было и подавно. Вот я теперь и поиграюсь!

— А мне что делать? — Али был близок к тому, чтобы разрыдаться.

— А ты повторяй: «Я тучка, тучка, тучка, а вовсе не ведмедь, и как приятно тучке по небу лететь!». Кстати, пчел не обещаю, но вот одно осиное гнездо я давненько заприметил…

— А я вот, на тебя сверху… — и тролльченок потянулся было к молнии на штанах.

— Ну, тады я веревочку отпущу! — усмехнулся я, наблюдая, как мгновенно отдернулась его рука, замыслившая было эдакое хулиганство.

— Давай домой, ну, пожалуйста… — попросил он.

— А куды спешить? После знойного дня прохладу впитываю я…

Да, вот такой я плохой и жестокий! Еще пару часов прогулки с живым воздушным шариком должны были дать необходимый воспитательный эффект!

Самое гнусное заключалось в том, что мы не смогли расколдоваться — так сразу. Я привязал Али к креслу, он просидел пять часов в подряд в интернете и ничего не нашел. Я звонил всем своим знакомым. Тот колдун, которому я верю больше всех, популярно объяснил мне, что расколдовать в таких сложных случаях может только тот, кто сие волшебство сотворил.

— Ты понял? Вот сам себя и расколдовывай! — и я пересказал парню неприличную сказку про дурака — из сборника Афанасьева, что было не совсем педагогично с моей стороны…

— А, может, кого другого попросить? — додумался, наконец, Али, — Ну, не человека… Другого тролля, старого?

— Где ж я тебе, милай, посреди великорусской равнины тролля найду?

— А я слыхал, что есть… Ну, навроде…

— Чертики, что ли?

— Лешими зовут…

— А ну тебя… к лешему! — усмехнулся я, почуяв, что решение найдено.

Конечно, найти лешего в лесах Московской области непросто. Короче, пришлось ехать во Владимирскую. Сначала на электричке два часа с гаком, потом еще долго-предолго плестись пешком. Наконец, искомая чаща была достигнута. Али чувствовал себя, как рыба в воде, а когда навстречу начали попадаться заговоренные коряги, то и вовсе расцвел от удовольствия.

— Почему ты раньше сюда меня не водил?

— Да в голову не приходило… Что, нравится?

— Спрашиваешь!

Старика лешего я отыскал под старым пнем. Хорошо так спрятался, не будь у меня многовекового опыта — ни за что бы не сыскал! Но я-то вижу, где сучок, где веточка, а где ручонка старческая, где мох, а где — ушки мхом поросшие…

— Выходи, дед!

— Не выйду.

— Выходи, не обижу!

— А обманешь?

— Когда это я обманывал?

— Все равно не выйду, мне и здесь хорошо, — упирался старый лешак.

— Выходи, дело есть.

— Надо чаво?

— Надо.

— За спасиба?

— Не, я и намазать принес.

— Мед с сахарой, с магазина?

— Сотовый, — я знал, что к чему.

— А еще чаво?

— Еще — шишек!

— Эка невидаль…

— Кедровых!

— Ась?

— Мешок!

Подействовало. Старичок выполз из-под пня и начал деловито перебирать кедровые шишки. Потом уставился на Алигана.

— А это еще что за чудо-юдо?

— Тоже леший, только с дальних земель, — представил я своего воспитанника.

— Дикий он какой-то…

— Так в городе рос да воспитывался… — попытался я оправдаться.

— Оно и видно…

Алиган насупился, но огрызаться не стал.

— Ишь, сопит, чудо заморское, — прошамкал лешак, — не учен, небось, ничему?

— Да нет, кое-чего знает, вот заколдовал сам себя, а теперь расколдоваться не может…

— Эт я и сам вижу, волшба тут человечья, не лесная, она нашему брату, даже заморскому да заморенному такому — все одно — не подходит.

— Помогай дед… Расколдуешь?

— Да, помогите мне, дедушка леший, а я больше человечьей волшбой заниматься не стану! — подал голос, наконец, и Али.

— Ну, мне тебя расколдовать, что два пальца обо…

— Так давай, скорей!

— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — прошамкал дед, потом повернулся ко мне, — оставь мальчонку мне на недельку, потом — забирай, коли захочет!

Через неделю Али возвращаться отказался. Как его расколдовывал старый леший, да учил чему — тоже промолчал. И попросил оставить до конца лета. Что же, оно и к лучшему. Я всегда считал, что летом детям надо жить на природе, подальше от городской пыли. А сейчас приятное с полезным сочеталось — старичок-то Алишку учить взялся, так о лучшем и мечтать не приходится.

30 августа я забрал своего совсем облешавшегося тролля домой. Дед не возражал, кажется, они договорились продолжить обучение следующим летом.

— Ну, как, соскучился по мне? — спросил я воспитанника.

— По тебе? Еще чего! Вот по компьютеру, да по интернету — это да… Очень соскучился!

1999