Игорь Росоховатский - Утраченное звено

Конечно, в памяти следует хранить неопределенное множество всяких сведений, ибо трудно предвидеть, какие из них пригодятся в бесконечности ситуаций, возникающих во времени. Но извлекать из памяти нужно только те сведения, которые работают в данной ситуации. Механизм извлечения должен быть предельно отлажен. Я переделывал и капитально усовершенствовал его 116 раз, начиная с прохождения нуль-пространства. Если бы не эти переделки, я не смог бы даже подойти к Горловине. Капсула энергетической оболочки, которую я образовал вокруг себя из нейтральных частиц, оказалась не совсем такой, как я предполагал. Пришлось дополнить ее вторым слоем из частиц высоких энергий. И все же в Горловине капсула деформировалась, поля перемещались, вгибались вовнутрь и начинали растворять само "ядрышко". А этим "ядрышком" был я, моя личность, мой разум, пытающийся постичь загадку Вселенной, тайну жизни и смерти, составить единое уравнение развития материи.

"В критической ситуации - говорил мой учитель и создатель, ориентируйся на главный параметр твоих поисков. Он будет храниться под шифром "а". Если нужно будет, сосредоточь все внимание только на нем".

Я совершал предназначенное. На границах бытия и небытия составлял и пересоставлял звенья уравнения, сводил их в одно целое. Проверял и перепроверял. Отбрасывал ненужное. Трудно оценить тяжесть моего труда. По сравнению с тем, что сделано, осталось не так уж много. Для завершения уравнения нужно в первую очередь найти одно утраченное звено. В самом начале моего странствования я уже включал его в уравнение. Об этом свидетельствуют пробелы в памяти, пробелы в символах, которыми кодирую концы звеньев. Оно исчезло, забылось на более поздних этапах. Возможно, каким-то образом я стер его из памяти, когда переделывал себя перед входом в Горловину...

Что-то мешает мне спокойно анализировать.

Оказывается, я все же невольно наблюдаю за человеком, который пытается спастись от излучения. Меня интересуют его воспоминания. Но что же в них особенного? Он вспоминал сына, теперь - жену. Он очень волнуется, он любит ее... _Любит_... Четко воспринимаю его психическое состояние. Что-то знакомое чудится мне в его биоволнах. Узнаю, почему мне знакомо его состояние и продолжу анализ грунта. Как медленно он вспоминает! Температура окружающей среды повышается быстро. Придется помочь ему, отдалить его гибель, хотя бы на то время, пока не получу ответ на внезапно возникший вопрос.

Я любопытен.

3

- Спасибо за спасение. Кто ты? - спрашивает человек, не надеясь получить ответ.

Но тут же слышит:

- Я сигом.

- Сигом? Повтори, пожалуйста, - боясь, что это слуховая галлюцинация, шепчет человек. - Ты создан людьми на Земле?

- Да, в институте эволюционного моделирования.

Слова ответа звучат сухо и бесстрастно, но человек этого не замечает. Надежда на спасение и радость встречи нахлынули и потрясли его с такой силой, что он никак не может опомниться. Одиночество закончилось. Ведь он встретил не просто робота с космической спасательной станции. Сигом - гомо синтетикус, человек синтетический, человек! Теперь на этой проклятой планете двое людей. Сигом - порождение человеческого ума, помощник и продолжатель. Он может работать там, где гомо сапиенсу существовать невозможно. Когда два этих существа вместе, им ничего не страшно. Невероятная встреча! Один шанс на миллион, на миллиард...

"Постой, - подумал захмелевший от радости человек. - Почему я считаю это везение невероятным? Ведь мы создавали сигомов, чтобы они помогали нам осваивать космос и спасали нас". Он говорит сигому:

- Ты принял такую удивительную форму, что узнать тебя невозможно.

- Форма зависит от цели. Я проходил Горловину, составлял уравнение развития материи. Пришлось изменить не только форму и материал...

Это "не только" на какое-то мгновение настораживает человека, но он отмахивается от своих страхов. Теперь, когда рядом - сигом, он чувствует себя уверенным.

- Ты осмотрел корабль? - спрашивает он.

- Его очень трудно отремонтировать, - откликается сигом и, предугадывая следующий вопрос человека, добавляет: - Людей оживить невозможно. Клетки их мозга уже погибли.

- Необходимо срочно закапсулировать трупы и наладить системы жизнеобеспечения корабля. Потом примемся за системы движения и навигации.

- Корабль восстановить трудно, - терпеливо повторяет сигом. - На это уйдет много времени и усилий. Не смогу одновременно продолжать свои вычисления.

Человеку не нравятся слова сигома. Теперь он уже не может отмахнуться от опасений. Он спрашивает:

- А что предлагаешь ты? Что нужно предпринять, по твоему мнению?

Вместо ответа сигом говорит о другом:

- Пройдя Горловину и увидев Вселенную извне, я сумел почти закончить уравнение, но обнаружил, что утратил одно необходимое звено. Возможно, я стер его из памяти, когда перестраивал себя перед прыжком в Горловину. В памяти остался только след. Он указывает, что звено это я записал в самом начале моей жизни. Вот и пришлось вернуться в вашу галактику...

В его словах скрыт вопрос, словно он надеется, что человек подскажет, где искать утерянное.

Человек спрашивает резко:

- Ты не поможешь мне? Оставишь меня погибать?

- Я уже объяснял тебе, чем занимаюсь. Разве это не важная цель?

- Важная, - признает человек и задумывается. Теперь уже сигому не нравятся новые его мысли и слова: - Зачем тогда ты отвлекался от нее? Зачем спасал меня от излучения светила?

- Не знаю. Услышал твои воспоминания. Они почему-то повлияли на ход моих мыслей. Произошел сбой в аналитических структурах шестнадцатого блока...

Человек молчит. Переход от радости к отчаянию оказался слишком болезненным для него.

4

Мы ремонтировали пульт, и я никак не мог отладить контакты с системой гироскопов. В полном изнеможении я опустился в кресло. Болели шея и плечи от напряжения. Зато прошла головная боль. В голове просто шумело, как будто там работал вентилятор, проветривая мозг.

Я смотрел пустым невидящим взглядом на развороченный пульт, на разноцветные проводки, вылезшие из-под стабилизатора. Блики света играли на пластмассе, придавая всему этому скопищу деталей неуместный нарядный вид.

Послышались быстрые шаги. Я сразу узнал их. Даже сквозь дремоту я всегда узнавал шаги трех людей.

Я быстро встал из кресла и взял в руку индикатор. Стараясь выглядеть как можно деловитее и увереннее, подошел к пульту.

Шаги затихли за моей спиной. На затылке я почувствовал теплоту дыхания. Дорого бы я дал за то, чтобы он обнял меня, как лет двенадцать назад, и попросил объяснить какую-нибудь задачу или просто о чем-то спросил. Но я не мог даже обернуться к нему. Ведь тогда он заметит мою растерянность. Я ниже склонился над пультом и стал замерять напряжение на входе и выходе стабилизатора. Потом подтянул контакты и снова замерил.