Кордвейнер Смит - Нет, нет, не Рогов !

Карпер поздоровался и сказал:

- Я знаком со всеми присутствующими, поэтому без церемоний и проволочек приступим к делу.

Делегация прошествовала в спальню к Рогову.

Карпер, остановившись у постели ученого, рявкнул:

- Немедленно разбудить его!

Пожилой врач, пытаясь остановить генерала, сделал протестующий жест рукой, но тот пресек его попытку, сказав:

- Ни слова против! Немедленно разбудите!

- Но я дал ему снотворное, - виновато сказал врач, смущенно взглянув на Карпера, однако тот был неумолим,

- Действуйте немедленно, даже если это и повредит больному. Я обязан вернуться в Москву с подробным отчетом.

Второй доктор сделал ученому стимулирующий укол. Все отошли в сторону и застыли в ожидании.

Рогов корчился на кровати, судорожно открывая рот, и глаза его, широко открытые, не видели окружающих. Он шептал:

- О, эта золотая фигура на светящихся ступенях, верните меня к ней. Там музыка, и я хочу быть с музыкой, ведь я и есть музыка. Музыка...

Черкас подбежала к мужу, склонилась над ним и с надрывом крикнула:

- Очнись, любимый, очнись!

Но всем было ясно, что Рогов не слышит ее.

И тогда, впервые за много лет, Гаук проявил собственную инициативу. Он подошел к генералу, вытянулся по стойке "смирно" и сказал:

- Товарищ генерал, разрешите я внесу предложение?

Карпер воззрился на него с недоумением. Тогда Гаук кивнул на стоящую поблизости Гаусгофер и выпалил:

- Мы оба были направлены сюда по приказу товарища Сталина. Вот эта женщина, она старше меня по званию и несет всю ответственность за происходящее.

Карпер повернулся к Гаусгофер, которая застывшим взглядом смотрела на Рогова, и лицо ее было искажено гримасой горя.

Карпер проигнорировал это и жестко сказал:

- Что вы порекомендуете нам, товарищ Гаусгофер?

Она посмотрела на генерала отсутствующим взглядом и размеренно произнесла:

- Я не думаю, что во время эксперимента мозг Рогова был поврежден по нашей вине, и, чтобы узнать причину неудачи, один из нас должен последовать за ним.

- Что вы хотите этим сказать? - прорычал Карпер, недовольно покосившись на нее.

- Позвольте мне повторить эксперимент и лично подключиться к аппарату Рогова, - сухо ответила Гаусгофер.

Анастасия Черкас внезапно рассмеялась злым и полубезумным смехом, показывая пальцем в сторону Гаусгофер, и выкрикнула:

- Эта женщина сумасшедшая! Она влюблена в моего мужа уже много лет и вот сейчас вообразила, будто сможет спасти его. Она ненавидит меня все это время, и я не допущу, чтобы ее руки прикасались к изобретению Николая. Я сама повторю опыт!

Карпер отозвал сопровождающих его людей в соседнюю комнату, и они принялись вполголоса совещаться о чем-то. Разговаривали тихо-тихо, так тихо, что остальные не могли разобрать ни единого слова. Затем, приняв серьезное, подобающее моменту выражение лица, Карпер вернулся и резким, командным тоном начал говорить:

- Я могу выдвинуть против всех присутствующих самые серьезные обвинения! Вы провели незаконный эксперимент, во время которого мы потеряли Николая Рогова - светило советской науки, и, кроме всего прочего, я обнаруживаю, что офицер службы государственной безопасности, товарищ Гаусгофер, проявила глупейшую влюбленность!

В голосе генерала сквозило явное презрение, он распалялся все больше, постепенно переходя на крик:

- Делу советской науки не должны препятствовать отдельные личности! Нам придется действовать без промедления, ибо доктора склонны считать, что Николай Рогов не выживет. Мне необходимо точно знать, что с ним произошло.

Он сверкнул гневным взглядом в сторону Анастасии.

- Я полагаю, вы не станете возражать, товарищ Черкас. Ваш мозг тоже принадлежит России! Ваше образование было оплачено из государственного кармана, ваша жизнь является его собственностью! И сейчас, немедленно, товарищ Гаусгофер повторит эксперимент! Это приказ, а приказы не обсуждаются!

Все присутствующие проследовали в лабораторию, где уже горел свет и сновали испуганные лаборанты. За закрытыми окнами царили густые, прохладные сумерки. Слышалось гудение разогревающейся аппаратуры. В считанные секунды игла была стерилизована, и машина Рогова подготовлена к работе.

Гаусгофер опустилась в кресло, сохраняя бесстрастное выражение своего мертвенно-бледного лица. Лишь когда лаборант выбрил волосы на ее голове в том месте, где должна была войти игла, она слабо улыбнулась Гауку.

- Я догадалась! - неожиданно воскликнула Анастасия. - Теперь я знаю, куда в действительности попал мой муж!

- Что все это значит? - недоумевая спросил Карпер.

Взволнованная женщина продолжала:

- Николай побывал гце-то в ином мире, или в ином времени. Понимание этого факта лежит далеко за пределами нашей науки! Мы с мужем создали великое оружие! И оно поразило нас, прежде чем мы сами смогли им воспользоваться! Проект "Телескоп" завершен, но вы, товарищ Карпер, вряд ли найдете добровольца, который согласился бы применить на практике его достижения.

Карпер пристально посмотрел на нее и обернулся, увидев подошедшего Гаука.

- Что вы хотите доложить? - спросил генерал.

- Я хочу сказать вам, что Рогов мертв. И товарищ Черкас говорит правду. Я знаю.

Карпер злобно уставился на него и спросил:

- Откуда вам это известно?

- Я знаю этих людей очень давно и совершенно уверен в правдивости их слов. С Роговым все кончено.

Карпер, наконец, поверил ему и замолчал, глядя, как игла шпионской машины опускается на затылок Гаусгофер. Анастасия, сидя на стуле рядом, прикрыла лицо ладонями и тихо плакала, но на нее, впрочем, никто не обратил внимания.

Лицо Гаусгофер налилось кровью и покрылось испариной. Пальцы стиснули подлокотник кресла.

Вдруг она воскликнула:

- Там золотая фигура на светящихся ступенях!

Женщина вскочила на ноги, обрывая провода аппарата, и игла его повернулась несколько раз в мозгу Гаусгофер. Через мгновение тело ее рухнуло на каменный пол.

Все присутствующие взглянули на Анастасию, которая сидела опустив голову. Карпер спросил ее:

- Что мы теперь будем делать?

Вместо ответа она упала на колени и зарыдала.

- Нет, нет, не Рогов! Только не Рогов! - хрипло крикнула она. Большего от нее добиться было невозможно. Гаук молча наблюдал, и на лице его не отражалось ровным счетом ничего.

На светящихся ступенях прекрасная танцовщица танцевала невообразимо прекрасный танец мечты в вихре чарующей музыки и ритма. Она танцевала до тех пор, пока вздох томного восторга не вырвался у жителей тысячи миров, и аплодисменты заполнили окружающее пространство.

Края золотистого парапета поблекли и стали темными, почти черными. Серебристое сияние угасло, и ступени стали обычными, сделанными из белого мрамора.