Вацлав Кайдош - Курупиру

- Ваши "бешеные" денежки дорого обошлись бедняге, - огрызнулся Алан.

- Что и говорить, ему не позавидуешь, но лучше он, чем кто-либо из нас двоих, - Спенсер залпом опрокинул виски и закашлялся.

- Знаете, кто вы такой. Спенсер? - тихо проговорил Алан. - Расчетливое, бездушное животное, не способное на человеческие чувства!

Спенсер побледнел. Рука, которой он держал у рта трубку, застыла, пальцы другой руки сжались в кулак.

- Выбирайте выражения, приятель, - едва сдерживая злобу, процедил он сквозь зубы.

Алан поднялся и повернулся к собеседнику спиной. Они стояли молча. Туман понемногу редел, искрился в лучах пробуждающегося солнца, а вскоре и совсем растаял.

- Вам, дружочек, следовало бы извиниться, - послышался голос за спиной Алана. - Джек Спенсер многое прощает, но не все...

- Пошли вы к черту! - отозвался Алан.

- Тем более, когда дело сделано и можно умыть руки, - весело произнес кто-то сзади.

Оба ученых вздрогнули от неожиданности. Спенсер направил пистолет на звук голоса, но не выстрелил. В сумрачном лесу мелькнула едва заметная тень, и вскоре они уже увидели, как к ним приближается человек. Квадратное загорелое лицо, добродушная улыбка. Лицо улыбалось, а глаза смотрели настороженно и холодно. Шлем, какие обычно носят в тропических странах, придавал толстяку вид заурядного миссионера. Но стекла очков увеличивали глаза, и в их взгляде можно было заметить неприязнь.

- Ну вот что, дружок, опусти-ка пушку, - сказал незнакомец, погрозив Спенсеру толстым пальцем. - Без глупостей.

Глаза сквозь толстые стекла внимательно изучали Спенсера. Толстяк лишь вскользь взглянул на Алана и индейцев, сгрудившихся возле каноэ. Индейцы, застыв от ужаса, смотрели на широкую борозду посреди лагеря, оставленную муравьиной армией, которая к этому времени перебралась на противоположный берег реки. Там сквозь клочья тумана виднелись обглоданные деревья.

- Ребятки постарались на славу, соорудили укрытие на веки веков. На веки веков. - Толстяк бросил взгляд на невысокий холмик и рассмеялся. Голос у него был хриплый, неприятный. - И могилку уже выкопали.

Тем временем к Спенсеру вернулась привычная самоуверенность.

- Что вам надо и откуда вы взялись? - спросил он, грозно крутя пистолетом.

- Что мне здесь надо, что мне здесь надо? Только хорошего, вот что мне надо, - незнакомец снова погрозил Спенсеру пальцем и закашлялся, подавившись смехом. - Значит, он, этот невинный ягненочек, спрашивает, что мне здесь надо... А что вы тут потеряли, а? Вам-то что надо здесь, во владениях бабы-яги?

Толстяк зашелся смехом так, что даже слезы на глазах выступили.

- Прекратите ваши дурацкие шуточки! - не сдержался Спенсер.

Гость поджал мясистые губы, так что они превратились в тоненькую ниточку, глаза его посерьезнели. Он перевел взгляд на Умару и проводников и посмотрел на них так, словно хлыстом стеганул.

- А ну-ка, отвечайте, что здесь делают эти двое белокожих?

Умару с причитаниями припал к земле.

- Я сказал - хватит! - повысил голос незнакомец и неожиданно несколько раз свистнул.

Из мелочно-белого рва вынырнули темные фигуры. Солнце освещало высокие головные уборы из перьев всех цветов радуги, выкрашенные в белые и черные полосы лица и тела. Узкие щелочки глаз зорко следили за малейшим движением чужестранцев. На кучку людей, стоящих перед палаткой, были нацелены десятки длинных стрел.

При виде индейцев, хозяев леса, Алан глубоко вздохнул. Он и прежде не раз слышал доносившийся из глубины глухой и устрашающий звук бубна. Толстяк что-то крикнул, и стрелы с отравленными наконечниками опустились к земле. На лице гостя заиграла улыбка.

- Бросьте свою хлопушку, младенец, - добродушно сказал он, направляясь к Спенсеру. Едва заметное движение руки - и пистолет оказался у него. Кинув его в траву, незнакомец облегченно вздохнул.

- Ну вот, самое трудное позади, - толстяк метнул взгляд на маленький столик перед палаткой Алана, на котором стоял завтрак. - Смотрите-ка, стол для гостей уже накрыт. Можно приступать к трапезе?

Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол. Алан схватил бутылку и разлил в стаканы виски.

Незнакомец, зажав стакан в толстой ладони, провозгласил тост:

- За здоровье господ...

- Алан Брэкфорд.

- ...господина Алана Брэкфорда и...

- Джек Спенсер, - пробормотал рыжеволосый.

- И Джека Спенсера. Значит, Спенсер и Брэдфорд, пардон, Брэкфорд. Брэкфорд... - задумчиво произнес он и обратился к Алану: - Простите за любопытство, не родственник ли вы профессору Джеймсу Брэкфорду из Пенсильвании?

- Да, - удивился Алан, - это был мой отец.

- Был? - повторил толстяк. - Значит, Джим Брэкфорд...

- Отец умер от вирусного гриппа пять лет назад.

- Вот оно как. - Лицо толстяка выражало неподдельное сочувствие. Бедняга старина Джим! Сколько мы вместе пережили. Он и я. Боже мой, трудно поверить, что его уже нет.

- Вы знали моего отца? - спросил Алан.

Его глаза встретились с чистыми и беззлобными серыми глазами незнакомца. Алан с удивлением заметил, что в них блеснула слезинка.

- Знал ли я его? Дорогой мой мальчик, да я знал его как родного брата. Гейни и Джимми - эти имена были известны всему Гейдельбергу. - Толстяк, сморкнувшись, смахнул ребром ладони слезы, он и не стыдился их. - Мы вместе учились, потом долгое время переписывались, вплоть до войны...

- Так вы...

- Ох, простите, среди этих дикарей человек отвыкает от этикета, незнакомец вскочил и поклонился, - профессор Генрих Тейфель собственной персоной.

И тут Алан вспомнил это имя. Да и можно ли было забыть о письмах на добротной толстой бумаге, которые отец получал из Германии? "Вот чудак, говорил отец, читая очередное письмо Тейфеля. - Одаренный человек, талантливый натуралист, но какие бредовые идеи!" Близилась война, Гитлер все громче бряцал оружием, а Тейфель в своих письмах без устали твердил о непревзойденности фюрера. Дело кончилось тем, что Джеймс Брэкфорд постепенно прекратил с ним переписку. С той поры Алан ничего не слышал о Тейфеле.

- Отец о вас много рассказывал, - осторожно начал он.

- В самом деле? - толстяк оживился. - Иначе и не могло быть. Вы-то своего отца в Гейдельберге не знали. Признаться, любитель был винца: за вечер спокойненько мог выцедить несколько бутылок мозельского. А вот к пиву не привык, видно, оно не пришлось ему по вкусу. Мне он не верил, чудачина Джим, - с грустью произнес он. - Да, герр Брэкфорд, ваш отец был редкой души человек, выдающийся ученый, но старому другу не верил, нет. Вы тоже энтомолог, пошли по стопам отца?

- Нет, это мой коллега энтомолог, - Алан указал на Спенсера, - я занимаюсь ботаникой.

Спенсер улыбнулся и протянул Тейфелю через стол могучую ручищу.