Флойд Уоллес - Западня

К нему вновь вернулась усталость, на этот раз увеличенная сомнениями. Чесалась кожа, — возможно, от нервного напряжения. Наконец он забылся в тяжелом сне, и то лишь после того, как принял снотворное.

Утром зуд не прекратился. С удивлением рассматривал он свою кожу: еще вчера она казалась совершенно нормальной. Правда, он только мельком всего один раз видел кожу в ее естественном виде — когда доктор показывала кончики его пальцев.

Вспоминая об этом, он слегка удивился. В самом ли деле чесалась эта скверна, или то был просто бессознательный предлог, чтобы снова повидать милого доктора?

Она выглядела довольно замкнутым и безразличным человеком, но, безусловно, стоило увидеться с нею снова. Он не знал ее имени, но мог разыскать ее без труда.

И словно в ответ на немой вопрос все его тело яростно содрогнулось. Он запустил пальцы в предплечье и сломал ноготь. Видимо, она была права в своих предположениях: кожа действительно стала прочнее, чем положено, хотя и ничем не отличалась от обычной.

Черт подери полицию! Но не имея иного выбора, он включил экран и навел справки.

Нужное имя звучало по-будничному просто — доктор Думья Филоне. В настоящий момент она находилась на дежурстве. Разумеется, при крайней необходимости… Чувствуя, как по его коже бегают мурашки, он решил, что данный случай именно таков, и назвал себя.

Он не помнил, на кого она похожа, до ее появления на экране. Теперь он сумел схватить и общее выражение, и отдельные черты лица.

— Как поживаете, пациент?

За показным оживлением чувствовалось какое-то непонятное беспокойство.

— Заберите обратно вашу кожу, — ответил Жэдивер, — она зудит и чешется.

Женщина нахмурилась.

— Я говорила вам — это новинка. Мы еще не в состоянии предугадать все реакции.

Она помолчала.

— Разумеется, кожа не должна чесаться. Ей пора уже как следует срастись с вашим телом.

— Благодарю, — заметил он сухо. — Но все это не объясняет мое плохое самочувствие.

Без тени смущения она глянула вниз, очевидно, на какой-то аппарат; он мог только представить его себе, но не увидеть. Встав, женщина вышла из поля зрения. Отсутствовала она довольно продолжительное время. Беспокойные мысли зароились в голове Жэдивера. Пошла ли она кого-нибудь позвать или получить инструкции?

Она возвратилась.

— Попробуйте дезинфицирующее средство. Не имеет значения — какое. Примите горячую ванну, добавив туда немного мыла. Пробудьте в ней минут пятнадцать.

Предписания звучали крайне примитивно. Действительно ли она считала их эффективными или что-то утаивала от него?

— Думаете, я снова доверюсь тому механизму? Ошибаетесь. Я достал для себя маленькую эмалированную ванну. Вынужден был украсть ее из музея…

— Представляю, как вы себя чувствуете. Но следует быть более мужественным.

Она явно о чем-то умалчивала, конечно, если его предположения верны.

— Я уже чувствую себя лучше.

Она кивнула.

— Примите сейчас ванну и сообщите мне завтра, если она не подействует. Конечно, если вы еще будете во мне нуждаться.

И она прервала связь до тою, как он ей ответил.

Жэдивер надеялся, что в добавление к медицинским советам Филоне о чем-нибудь проболтается. Надежды не оправдались. И все же он почти не сомневался, что это дело рук полиции.

Отойдя от экрана, он включил ванну-автомат, снял одежду и вошел внутрь. Ванна наполнилась водой, и механизм погрузил его тело. Густая мыльная пена вздымалась вокруг, а теплая вода ласкала кожу. Рычаги автомата массировали мягко, нежно и умело.

Жэдивер попытался не думать о неприятном происшествии, но это оказалось невозможным. Единственная успокаивающая мысль заключалась в том, что его смерть не была чьей-то целью:

Он поправил себя — непосредственной целью.

Как бы то ни было, он спасся и находился под квалифицированным медицинским наблюдением. Насколько спасение эффективно — неизвестно, быть может, оно с самого начала включалось в план. Если так, в автомат-ванне, по-видимому, установили особый сигнал, который указал, что он в бессознательном состоянии.

— Пятнадцать минут и десять секунд, — произнесла автомат-ванна. — Хотите еще?

Лежа на спине, он поджал ноги и вытянул руки, пока чистая вода мягко струилась по телу. Несмотря на его скептицизм, примитивные предписания Думьи Филоне сыграли свою роль. Почесывание совершенно прекратилось, правда, теперь кожа покрылась пятнами. Ни шрамов, ни рубцов на ней нельзя было обнаружить — госпиталь и Думья выполнили свое дело превосходно.

Критически изучал он новую кожу. Никаких пометок на ней. Но что это? Метки виднелись внутри нее. Настолько слабые, что казались почти невидимыми, и все же это было доказательством чьей-то злой воли.

Отметинки постепенно становились все заметней: они походили на едва видимую паутинку, разбросанную глубоко в теле.

Автомат-ванна поставила его на ноги, и он остановился у зеркала. Нет, он не ошибался — сетка заткала все тело: руки, ноги, даже лицо; возможно, она притаилась и в коже на голове: он не мог увидеть.

Кожа на небольшую глубину казалась полупрозрачной.

Его не беспокоило уродство. Останься такое состояние даже на долгое время, оно было недостаточно заметно, чтобы стать жизненной помехой. Но что это такое? Не периферическая нервная система, не капилляры кровеносных сосудов. Рисунок сплетал линии в совершенно правильную, почти математическую форму.

Он заметил, что полупрозрачность постепенно исчезла и кожа вернулась к своему нормальному состоянию. Исчезли и метки.

Жэдивер наполовину оделся, пока полностью не осознал, что с ним произошло. Он вдруг понял, что из себя представляет сетка под его кожей.

Схема.

Печатная радиосхема, которую обманным путем вживили, врастили в его новую плоть, возможно — вытатуировали.

Печатная схема. Как и для чего ее используют? Для того, чтобы собирать какие-то данные, передавать их по радио, контролировать мысли? В нем находился контролер — пассивный, ожидающий своего часа. Разумеется, все это выглядело невероятным. Но в самой возможности принимать и передавать чужие мысли не заключалось ничего невозможного.

В чем же суть дела? Сбор каких-то данных и передача их по радио. В этом он почти уверился. Мысли каким то способом воспринимались от его центральной нервной системы. Все сильнее крепло подозрение, что передачи принимали в полиции.

Как печатная радиосхема в организме умела собирать мысли — оставалось непонятным. Метки располагались параллельно основным нервным стволам. Казалось естественным, что сбор информации совершается с помощью индукции.